признаете, что он что-то нарушил и не хочет понести за это наказание. Я никогда ничего подобного не признавал». Особенно горячо Кастен отрицал, что сообщил следствию информацию о том, что произошло на седьмом этаже больницы (при этом, по его словам, никаких записей во время беседы с представителями следствия он не вел). «Те, кто занимался расследованием, уже располагали этими фактами, – сказал он. – Они сами мне об этом сообщили».

Кастен также добавил: «Мне не было никакого смысла, войдя в комнату, с ходу излагать все факты, которые могли бы поспособствовать предъявлению обвинения, чтобы потом сказать: вы не можете все это использовать». Тем не менее месяцем позже другой адвокат, женщина, представлявшая интересы Мэри Жо Д’Амико, сначала сообщила прокурорским работникам важные сведения, а затем потребовала гарантий, что ее клиентке не будут предъявлены обвинения. Она сделала Шаферу и еще одному помощнику генерального прокурора штата предложение в устной форме, детально разъяснив, что именно сообщит Д’Амико, если ей будет предоставлен иммунитет. Затем женщина-адвокат написала письмо, в котором подчеркнула, что предложение было сделано неофициально и не может быть прямо или косвенно использовано против Д’Амико. Новый адвокат даже заявила, что в случае необходимости озвучит предложение непосредственно районному прокурору. Более того, она связалась и с федералами, у которых дело Мемориала еще не было закрыто.

Шафер, Райдер и их коллеги побывали у представителя генерального прокурора США в новом Орлеане Джима Леттена, чтобы оценить шансы участия в деле федеральной юстиции. Уголовное производство по делам об убийствах обычно вели местные власти, федеральная юрисдикция в таких случаях была весьма ограниченной. Смерть пациентов в Мемориале произошла не на федеральной территории и не была связана с каким-либо преступлением федерального уровня. Наконец, никто из умерших не относился к категории лиц, убийство которых подразумевало применение федерального законодательства, – то есть не был, например, чиновником федерального правительства. Причинение смерти в связи с «лишением пострадавших их гражданских прав», как и причинение смерти вследствие неправомерного использования наркосодеращих препаратов, можно было бы квалифицировать как федеральное преступление, но в данном случае основания для этого пока отсутствовали.

Самое серьезное обвинение в рамках федерального законодательства, которое можно было выдвинуть, а именно обвинение в необоснованной выдаче рецептов на наркосодержащие препараты, позволяло требовать пятилетнего срока тюремного заключения. Но после недолгих размышлений от этого варианта решено было отказаться.

Не имея возможности использовать информацию, содержавшуюся в предложениях адвокатов, Шафер и Райдер пошли по другому пути. Как сотрудник правоохранительных органов Райдер имела право требовать, чтобы компании предоставляли ей все материалы внутренних расследований. Она отправила соответствующие запросы в «Тенет» и «Лайфкэр». «Лайфкэр» прислала файл с докладами руководства компании, сделанными в первые несколько дней после эвакуации. «Тенет», однако, не представила данных, которые содержались в протоколах встреч топ-менеджеров с медработниками, хотя могла и должна была это сделать. Райдер получила лишь официальное уведомление о том, что «некоторые адвокаты «Тенет» побеседовали с доктором Анной Поу, но ее юрист, Ричард Симмонс, потребовал, чтобы информация, которую сообщила его клиентка, не разглашалась. В качестве причины Симмонс указал «вполне обоснованное предположение» Поу, что сведения, которые она раскрыла, будут защищены от разглашения законом. Такое же требование выдвинул адвокат еще одного врача. Доктор Джон Тиль, написал этот юрист, разговаривал с адвокатами «Тенет», не вполне отдавая себе отчет, что они не представляют его интересов, и потому «обсуждал с ними факты, которые не стал бы обсуждать, если бы это понимал».

* * *

Неожиданное внимание к нему членов команды генерального прокурора штата и репортеров Си-эн-эн стало последней по времени, но далеко не первой из бед, обрушившихся на Джонни Тиля с четверга, 1 сентября, – того самого дня, когда он, стоя рядом с Карен Уинн на втором этаже здания Мемориала, спросил: «Мы можем это сделать?»

Улетая из Мемориала на закате, он испытывал облегчение, понимая, что сумел выжить, хотя до последнего момента не был в этом уверен. Когда вертолет, на котором его эвакуировали, приземлился в Международном аэропорту Нового Орлеана имени Луи Армстронга, он вместе с группой других сотрудников больницы направился к вестибюлю здания аэровокзала и там присоединился к таким же потным, грязным, издерганным людям, среди которых были и пациенты. Вопреки их надеждам, корпорация «Тенет» не прислала за ними автобусы. Многих снова охватил страх. Тиль не стал возмущаться, чтобы не тревожить и не нервировать своих коллег. Вместо этого он улегся на какую-то картонку, подложив под голову пакет с армейским сухим пайком.

Весь следующий день он вместе с небольшой группой сотрудников больницы провел в ожидании. Вокруг них царил хаос, люди толкали друг друга. Молодые, выглядевшие как подростки военнослужащие Национальной гвардии, вооруженные полуавтоматическим винтовками, были не в состоянии навести хоть какой-то порядок. Среди беженцев то и дело возникали стычки и драки. Подруга одной из медсестер упала в обморок. Джонни Тиль, как и подобает врачу, старался держаться с достоинством, но в душе у него росла уверенность, что он и его коллеги не смогут выбраться из этой новой западни, что они находятся на краю гибели и вот-вот начнется стрельба. «Это какой-то сумасшедший дом», – то и дело повторял он. Тиль был белым, как и его коллеги, а толпа, казалось, целиком состояла из афроамериканцев. И все они, со страхом отмечал про себя Тиль, пребывали в отчаянии.

Наконец Тиль и его коллеги вместе с группой других беженцев поднялись в грузовой отсек транспортного самолета Военно-воздушных сил, в котором, вероятно, обычно перевозили бронетехнику. Внутри было жарко. Никто не сказал людям, куда их отправляют. Крупный мужчина-афроамериканец, сидевший напротив Тиля, обратил внимание на серебряный магнитный браслет на запястье врача. По всей видимости, браслет ему понравился, и он спросил у сидевшей рядом с ним женщины, не хочет ли она иметь такой. «О Господи, – подумал Тиль и внутренне напрягся, – этот тип собирается…»

«Вы доктор Тиль?» – спросила женщина, развеяв его страхи.

«Да».

Женщина оказалась родственницей одного из охранников больницы, и ей не нужен был браслет Тиля. «Не отбирай его у него», – сказала она мужчине.

Их самолет сел неподалеку от Сан-Антонио в сильную грозу. Спустившись на летное поле, пассажиры дали обнюхать свой багаж специально обученным собакам. Затем его осмотрели инспекторы. Они делали это, стоя под крылом самолета, но порывы ветра забрасывали потоки дождя даже туда.

«Нам надо выбираться отсюда», – сказала та самая женщина, которая потеряла сознание в аэропорту. Они с Тилем поговорили с каким-то человеком в форме ВВС, и тот посадил их в такси до «Холидей-инн». Испаноязычный водитель, въехав на стоянку гостиницы, помолился вместе с