– По его нарукавной повязке ясно, что он из красных/Торрес, Торрес/На ней написано «Ты никода не будешь один»/Торрес, Торрес/ Мы купили парнишку из солнечной Испании, мяч у него, и он снова забивает/ Фернандо Торрес – номер 9 в «Ливерпуле»!

Услышав старую песню в свою честь, Фернандо оживился и заблистал с новой силой. Мне кажется, он, пожалуй, получил от матча больше удовольствия, чем все остальные. После игры он сказал мне:

– Я так счастлив, что получил второй шанс. До того где-то на подсознании я всегда помнил, как меня освистали на «Энфилде». Но теперь я спокоен. Я могу двигаться дальше…

Между Суаресом и Торресом все так искрилось движением и качеством, что я немного замечтался. Каково это – играть номером 10 позади этих двоих, с Алонсо и Маскерано в центре поле, Каррой в обороне, а Жозе Моуринью на скамейке запасных как главным тренером «Ливерпуля»? Сколько бы титулов лиги мы тогда завоевали? Все это были фантазии.

В реальности же Суарес и Маскерано вместе с «Барселоной» вскоре встретятся с Алонсо вместе с мюнхенской «Баварией» в полуфинале Лиги чемпионов. Я же готовился к собственной мечте: пережить свою дисквалификацию и сыграть еще пару матчей на «Уэмбли» в полуфинале и финале Кубка Англии.

Это был такой счастливый день, и счастье стало безраздельным, когда Джон Терри вручил мне конверт.

– Это тебе, – сказал он, – от Жозе…

– Правда?

– Ага, – ответил Джей-Ти. – Интересно, что там?

Я перевернул конверт и рассмеялся. Задняя поверхность конверта была заклеена скотчем и подписана Моуринью.

– Ну, дружище, – ответил я Джею-Ти, – по-видимому, он подписал его, потому что не хотел, чтобы ты знал.

Джей-Ти тоже посмеялся, и я еще раз осознал, каких титанических усилий ему стоило вырваться на «Энфилд» в этот день. Мы пожали друг другу руки, и я пошел искать спокойное местечко, чтобы вскрыть конверт. Письмо было написано от руки, на листке из фирменного блокнота «Челси». От Жозе Моуриньо – мне:

Эти слова не были навеяны тем, что он хотел увести меня из «Ливерпуля». Те времена прошли. Это было просто любезное письмо одного человека другому. Это письмо было таким важным, что я понял, что скоро оно окажется в рамке. Я сохраню его на память.

Когда наступил апрель, неожиданно показалось, что конец уже слишком близок. Я был дисквалифицирован до середины месяца, так что мне оставалось называть себя игроком «Ливерпуля» всего несколько недель. Я чувствовал прилив грусти, но утешал себя мыслью, что впереди наверняка ждет какой-нибудь неожиданный поворот. Гладкое завершение карьеры казалось маловероятным, и я знал, как всегда со мной бывает, что меня ждут какие-нибудь переживания или эмоции.

В «Ливерпуле» уже включились в различного рода переживания по поводу Рахима Стерлинга. По футбольным меркам мы со Стерлингом, очевидно, принадлежали к разным поколениям. Я застал разные периоды ливерпульской истории, захватив почти три десятилетия: как учащийся Академии, член молодежной команды, а затем и как профессионал. Я был единственным и последним звеном наследственной линии «Ливерпуля», протянувшейся ко мне от Кенни Далглиша, Стива Хэйвэя и Билла Шенкли. Рахим Стерлинг и Билл Шенкли находились в противоположных точках истории «Ливерпуля». Двух более разных людей и не найти.

Впервые по поводу Стерлинга начали шушукаться в декабре. Я спокойно поговорил с ним, потому что знал, что в разговорах о возможном переходе будет участвовать скорее пресса и его агент, Эйди Уард, чем сам паренек, который только-только готов попрощаться с подростковым возрастом. Мне нравился Рахим, и поэтому я посоветовал ему затаиться и сосредоточиться на том, чтобы показывать такой же блестящий футбол, на какой, как всем известно, он способен.

1 апреля Рахим, по-видимому с разрешения своего агента, согласился на продолжительное и, я бы сказал, опрометчивое интервью для телеканала BBC. В этом интервью Рахим возражал:

– Я не хочу, чтобы меня воспринимали как двадцатилетнего хапугу. – При этом было очевидно, что он не собирается раздумывать по поводу «Ливерпуля», где ему предложили новый контракт до конца сезона якобы на сумму 100 000 фунтов в неделю.

Это интервью плохо отразилось на Рахиме. Он утратил поддержку тех фанатов «Ливерпуля», которым показалось, что он рассуждает, достаточно ли для него хорош клуб, такой знаменитый, как наш, который выирал пять европейских кубков и где он стал футболистом, поступив в Академию в 15 лет. Широкая публика высмеивала Рахима, а вскоре ситуация стала еще хуже. Я не был слишком суров с Рахимом. Однажды я тоже оказался в центре урагана в связи со своим будущим. Все подогревалось сомнениями, останется ли «Ливерпуль» соискателем в Лиге чемпионов. Однако между мной и Рахимом была разница. Мне было двадцать пять, когда в июле 2005 года несколько фанатов «Ливерпуля» сожгли мою футболку. Я только что как капитан привел «Ливерпуль» к победе в Лиге чемпионов. А в еще в 2001 году я выирал требл: Кубок Лиги, Кубок Англии и Кубок УЕФА. Рахим же пока ничего не выиграл.

В то время он сыграл за «Ливерпуль» всего 80 матчей. В предыдущем сезоне, играя позади Луиса Суареса и Даниэля Старриджа, который был в хорошей форме, Стерлинг добился признания. Еще он чуть менее часа действительно хорошо играл в матче чемпионата мира против Италии, пока не выгорел. У Рахима совершенно точно были задатки выдающегося футболиста, но в апреле 2015 года он, казалось, был не больше, чем просто неплохой, очень многообещающий молодой игрок Премьер-лиги. Очевидно, ему еще очень многому нужно было научиться и попытаться добавить к своему счету еще несколько голов. В том сезоне я на своей глубокой опорной позиции забил больше голов, чем Рахим. Если он действительно хотел, чтобы его считали форвардом, ему нужно было в большинстве сезонов стремиться к отметке в двадцать голов.

Если бы я оставался в «Ливерпуле», продолжая быть капитаном, я бы основательно насел на Рахима. Но я подстраивался под изменения. Скоро я уйду, поэтому ограничивался личными беседами. В основном я говорил Рахиму:

– Ты должен делать то, что хочешь сам и чего хотят твои родные, но, по-моему, для тебя «Ливерпуль» – отличный выбор. Ты будешь в стартовом составе, ты будешь играть. Ты сможешь расти. И сможешь учиться. Через пару лет из тебя выйдет игрок еще лучше. Если хочешь перейти, дело твое. Но на твоем месте я бы никуда не уходил.

Я считал, что ему нужно сыграть по меньшей мере две сотни матчей за «Ливерпуль», прежде чем даже заговаривать о переходе. Судя по моей собственной карьере, за эти первые две сотни игры больше всего учишься, приобретая базовый опыт. Многие игроки переходят слишком рано и уже не становятся прежними. Я видел это с Фрэнни Джефферсом, когда он слишком рано ушел из «Эвертона» в «Арсенал». Можно сказать, что и Джек Родуэлл совершил ту же ошибку, перейдя из «Эвертона» в «Манчестер Сити». Быть может, Рахим стал бы исключением, но я всегда немного паникую, когда молодой паренек слишком рано переходит в клуб, где он вскоре окажется брошенным на произвол судьбы. Нам предстоит увидеть, как Рахим принимает этот вызов, ведь добиться постоянного места в стартовом составе «Сити» бывает непросто.