Путь вел в Бангкок, где обещали ждать на пересадке герои личного полузатопленного романа. Отнюдь не исключено, что среди обломков найдутся новые повороты всплывшей повести, ведь не просто так меня звали? Если бы хотели повидаться в ностальгических целях, то никто не мешал приехать в Цюрих и съесть там фирменный супчик с картофельными клецками на троих. Или на четверых, прихватив с собою кузена Сережу для ровного счета.

Полет над морями и странами длился непомерно долго, я очнулась на сером солнечном восходе, не увидела ничего под облаками и без всякого удовольствия припомнила сериальный сон с чуждой идейной тематикой, скорее всего, навеянный обширным креслом с выносным экраном. В кровати я обычно снов не вижу, во всяком случае подобных – просто никогда!

В специфических грезах мы сидели то за столом в баре, то в темной театральной ложе, не то с Отче Валей, не то с Виталиком Акимовым и ждали появления Ольги Славич. Времена остались невыясненными, во всяком случае темновато было, как ночью в бизнес-классе.

На экране телевизора и на сцене маленького нарядного театра возникали стилизованные действа из прочитанных разномастных эпизодов, порядок наблюдался произвольно-хаотический, декорации плавно перетекали одна в другую, персонажи вольно сливались и делились на фракции – во сне такое бывает повсеместно. Ольги нигде видно не было, однако призрачная компания желала задать ей несколько вопросов, а отвечать следовало мне. Самым неприятным казалось то, что оба старых друга, иногда соединяясь в одного, выступали в роли резонеров и попрекали нас с Ольгой неположенным поведением в заданных обстоятельствах. Что в реальности никому из них не было свойственно, произошел карнавальный перевертыш.

– А нельзя было не участвовать в криминальных действиях? – задавался вопрос другими словами, которые лучше не приводить.

– Как именно не участвовать? – отбивалась я от имени Ольги.

– Никак не участвовать, – пояснял тот или другой друг, иногда оба сразу.

Тем временем на экране телевизора, сверкая огнями и завывая, по шоссе проезжала «скорая», синхронно по темной обочине некто в ватнике вел женщину в белой больничной рубашке – вид предлагался сверху. Впечатление создавалось мрачное и гадкое, будто вампир тащил жертву в логово, а «скорая помощь» (времена спутались) везла в морг её труп.

– Неужели нельзя было потом отстраниться? – задавался следующий вопрос в прежней лексике – По крайней мере не заниматься мародерством?

– Кому от этого стало хуже? – вновь я пыталась переубедить мнимых собеседников.

– Не надо полоскать мозги, – отвечала призрачная коллегия. – Обирать пьяных и мертвых одинаково непохвально, или не так?

На сцене в зеленом полумраке светился фонарь, вокруг ходили тени, за столом сидел, развалившись, неприятный тип в халате и чертил гусиным пером на завитом листке, к нему вбегала женщина в той же белой рубахе и стреляла из огромного пистолета, декламируя: «Вот тебе, коршун, награда за жизнь воровскую твою!»

На этой безобразной сцене спящая сломалась, вздрогнула и очнулась, потом долго уговаривала себя, что это был всего лишь сон, и больше никогда на ночь она не станет читать литературную самодеятельность, просто из соображений психогигиены.

Затем долго отмывалась и отряхивалась в туалетной кабине, потому что процесс возвращения в реальность неоправданно затягивался. Пришлось подбадриваться лексикой друзей-перевертышей и сулить им много радостей в этой и загробной жизни за появление в назидательном амплуа. От кого другого – а от них не ждала никогда!

Вслед за досадой на мнимых друзей подошла информация по поводу скандальной цитаты: «Вот тебе, коршун, награда…». Награда взялась из любимого детского чтения под названием «Дорога уходит в даль», там старый доктор, владелец шкодливого попугая наказывал питомца, сажая на скользкую крышку рояля и приговаривая упомянутую строфу. Помнится, что смешение птиц, попугая с коршуном, казалось забавным. Потом выяснилось, что оригинальная цитата принадлежала народному поэту Некрасову, но забылось, в каком контексте.

Раскопки в анналах памяти привели жертву кошмарных грёз, то бишь Катю Малышеву к частичному примирению с действительностью. Оказалось, что не всё потеряно, поскольку может быть рационально объяснено. В рамках театральных и литературных традиций по крайней мере. Ведь не зеленые черти уселись на плечи, не черные квадраты прятались по углам, из подсознания вплывали типовые сюжеты с цитатами, что отчасти радовало.

В международном аэропорту столицы королевства Таиланд стало возможно приземляться в приемлемом состоянии духа.

2

По ходу дальнейшего продвижения по местности кошмарные аллюзии и ассоциации выветрились напрочь, действительность превзошла их с лихвой. Разумеется не без моего невольного содействия, восприятие, что не говори, оставалось расшатанным.

В аэропорту Банкгока предстояла пересадка на следующий самолет в некое неведомое Краби, но разрыв между рейсами составил почти половину суток, ну может, чуть меньше. В программке при билете (или как это зовется) был четко прописан маршрут с инструкциями. При выходе меня собирались встретить и разъяснить, куда отправляться дальше.

К чему такая таинственность, я не вполне понимала, но приходилось действовать в соответствии. Хотя возникало подозрение, что к будущим перевозкам по королевству Таиланд приложила руку бывшая помощница Элла Крохина, а с практическими деталями у девушки бывали проблемы, не всё правильно стыковалось. Оставалось надеяться, что за множество прошедших лет Элла повзрослела и справилась с мелкими недочетами.

В радужном предвкушении я легко распорядилась с безвизовым оформлением, хотя кукольная девица засомневалась в возможности сочетания рейса из Цюриха с российским паспортом, но её быстро поправили с извинениями, заверили, что все в порядке, словно я могла усомниться в чем-либо, кроме компетентности персонала, это к слову.

Багаж с зимней одеждой делал пересадку сам, о чем было заявлено отдельно, поэтому я приблизилась к выходу из прилетной зоны налегке и увидела среди встречающих девицу схожих с Эллой габаритов, но с табличкою в поднятой руке. Пытаясь отделить приятное удивление от недоумения – зачем экс-помощнице сдалась табличка, я подошла к девушке с улыбкой и мигом разрешила загадку – то была вовсе не Элла, хотя на табличке была прописана Малышева Екатерина большими буквами. Но улыбка застряла, с нею я приняла условия краткого пребывания в Бангкоке, наверное, напрасно, следовало бы проявить дотошность.

Девушка Светлана Баева выдала очередные бумаги и ознакомила с их содержанием. Там предписывалось ждать рейса до Краби в сопровождении фирмы с аббревиатурным названием и тропическим цветком (на бумагу был приклеен стикер), представитель околачивался рядом, улыбался и делал приветственные жесты. Следующим номером программы шел отельный комплекс «Эдельвейс» в Краби, без цветка, но с узнаваемым швейцарским крестом. Символ прилагался в виде постера на полстраницы, бумажка клеилась, но плохо, потом