Однако Тамаре было хорошо известно, что Кена всю неделю не было в Виндзоре. По крайней мере, его не должно было быть в городе. Кроме того, когда она последний раз разговаривала с ним, он ничем не показал, что между ними двоими что-то не так. И она ожидала получить от него весточку на следующий день, в День святого Валентина: она рассчитывала получить от него цветы.

Когда Тамара вошла в закусочную, она заметила Диану, сидящую одну в полукабинете[40]. «Кен опаздывает, – сказала Диана, когда Тамара подошла к ней. – Он попросил нас подождать его в его квартире».

Не зная, что и думать, Тамара позволила Диане отвезти ее на квартиру на Пикадилли-стрит. Женщины вошли в парадную дверь, и Тамара наблюдала, как Диана выудила ключ из тайника на лестничной площадке и открыла квартиру Кена.

Войдя внутрь, Диана направилась прямиком на кухню. «Давай-ка я принесу тебе что-нибудь выпить!» – предложила она, но Тамара отказалась.

После этого Диана начала рассказывать о Кене: «Ведь он тебя не любит. Он любит только меня. Поэтому для тебя пришло время покончить с этим».

Тамара принялась было возражать Диане – и внезапно, из ниоткуда, на столе появился ирландский виски. Тамара недоумевала, откуда он взялся, ведь Кен больше любил пиво. Она даже не предполагала, что у него дома есть ирландский виски.

– Выпей! – предложила Диана. – Тебе надо расслабиться.

Тамара поняла, что ее принуждают сделать глоток. Как только она поддалась и немного глотнула, ее губы сразу же онемели. Тамара почувствовала в напитке явный запах аммиака. Вместе с тем она заметила, что Диана пристально наблюдает за ней. Тамара спокойно поставила стакан, подошла к раковине и налила себе стакан воды, всячески пытаясь скрыть свой ужас.

– Пожалуй, мне сейчас не следует ничего пить, – сказала она Диане. – Ведь завтра мне нужно будет работать.

На следующий день после инцидента со второй выпивкой Тамара и Кен, только что вернувшийся из Виндзора, отнесли этот подозрительный бокал в полицейский участок. Там было установлено, что в «В-52» было добавлено такое количество цианида, которого было достаточно, чтобы убить Тамару шесть раз подряд.

К расследованию были привлечены сержанты Дэйв Кинг и Майк Овердалв. Склонность Кинга к детективной работе отразилась и на его личной жизни, так как он был хорошо известен в кругу среди своей семьи и среди друзей как искусный историк и человек, изучавший исторические преступления.

Чем больше сержант Дэйв Кинг узнавал о Диане, тем больше убеждался в том, кем она была на самом деле. В свои выходные он начал ездить в Оттаву, расположенную в шести часах езды от города Лондон, чтобы подробнее изучить ее биографию, и целыми часами просматривал микрофиши[41].

– Яд – это невидимое оружие, используемое против беззащитной жертвы, – заявил помощник королевского прокурора Дэвид Арнтфилд на суде над Дианой. Она в конечном итоге была признана виновной в покушении на убийство и приговорена к семи годам тюремного заключения. Когда был оглашен приговор, отец Дианы, Юлиус Фазекаш, не сдерживаясь, рыдал в зале судебных заседаний.

К этому времени Дэйв Кинг был хорошо знаком с Юлиусом. Благодаря своим изысканиям он пришел к выводу о том, что тот является внуком печально известной деревенской повитухи из Надьрева, а Диана Фазекаш – ее правнучкой. Если это правда, то Диана использовала тот же метод, что и ее предки из Старого Света за шестьдесят, семьдесят и восемьдесят лет до нее, чтобы избавиться от тех, кто стоял у нее на пути.

Отдельные заметки

О некоторых дамах, судебных процессах над ними и прочем

Лидию и Розу судили вместе, и их судебный процесс был перенесен с более ранней даты на пятницу, 13 декабря 1929 года. Эта пятница не только приходилась на тринадцатое число, но и (возможно, не случайно) была Днем Луки, хорошо известным как день нечестивых. Традиция предписывала, чтобы в этот день мужчины и мальчики вставали на стул, специально изготовленный для этого дня, и высматривали ведьм среди собравшихся.

Женщины наняли для этого судебного процесса двух основных адвокатов: Ковача и Юлиуса Вирага. Вираг, казалось, пытался строить свой стиль работы в зале суда по образцу Кларенса Дэрроу, американского адвоката, который на печально известном процессе Леопольда и Леба в 1924 году страстно умолял спасти жизни двух своих клиентов[42]. Однако председатель суда быстро закрывал рот Вирагу каждый раз, когда тот пытался выступить с заявлениями от имени своих клиентов. Его также чуть не обвинили в неуважении к суду за подкуп свидетелей, когда он отправился в Надьрев для опроса потенциальных свидетелей.

Перед судом и своей весьма вероятной казнью Марица Шенди писала отчаянные обращения к своим бывшим клиентам в Будапеште (членам парламента и им подобным), которые когда-то осыпали ее подарками и одолжениями. Она умоляла их помочь добиться ее оправдания. Однако никто из них так и не ответил.

В конце сентября 1930 года дочь Марицы, Лидия, посетила бондаря Хенрика Тоту, чтобы прозондировать, что тот скажет о том вечере, когда Мара и тетушка Жужи оказались в его хлеве в ночь крестин малыша Иштвана (а в конечном счете и в ночь его смерти). Тем временем Мара, используя ржавчину, содранную с трубы в ее камере, писала письма из тюрьмы, чтобы проинструктировать своих друзей и членов семьи о том, какие давать показания в суде. Ее письма были перехвачены надзирателями и переданы в офис прокурора. Прокурор счел все эти действия попытками повлиять на свидетелей.

Петра Джолджарт Варга подала иск против окружного Королевского суда после того, как ее судебный приговор был отменен высшей судебной инстанцией. Она хотела получить компенсацию за потерянную работу, возмещение расходов, понесенных во время тюремного заключения, а также за моральные страдания. После того как суд получил ее ходатайство, граф Мольнар пригласил ее в деревенскую ратушу. Придя по этому приглашению, она заметила на столе секретаря сельсовета жандармскую каску и винтовку в углу. Испугавшись, она просто сбежала из деревенской ратуши. Мольнар несколько позже рассказал о ее иске председателю суда Юзефу Борсошу, который отреагировал следующим образом: «Чего хочет эта женщина? Она должна быть счастлива, что находится дома и сидит на своей заднице». Иск Петры был в конечном счете отклонен на том основании, что она была оправдана на основании отсутствия доказательств, а не по причине своей невиновности.

Через четыре года после казни Марицы ее дом наконец был продан. Вскоре после того как новые владельцы вступили во владение своим имуществом, они нашли запас мышьяка,