Буря синего и золотого сияний бутоном цветка кровавой бойни и войны распустилась в центре бушующего океана грозовых туч. Взрыв силы, достаточно, чтобы оттолкнуть в разные стороны корабли Ласкана и Дарнаса, шаром огненного хаоса взмыл куда-то к вселенной.

Он словно бросал вызов тем, кто обитал еще выше.

Тем, кто назвал себя Богами и теперь вершили судьбы людей.

Он говорил: «Вот, смотрите, сейчас мы боремся друг с другом, но однажды бросим вызов и вам».

Еще до того, как шар исчез в сиянии вечной тьмы бескрайнего космоса, Алый Мечник сорвался в очередном рывке. Алые и золотые молнии стали его ногами.

Он двигался так быстро, что воздух на расстоянии в несколько километров начинал пылать.

Солдаты и легионеры осеняли себя священными знаменами своих религий. Каждый из них понимал, что если бы не ряды щитоносцев, использовавших десятки защитных техник, вкупе с волей и энергией одиннадцати Великих Героев, то от одного просто передвижения Алого Мечника в бою десятки миллионов воинов, стоявших в первых рядах, отправились бы к праотцам.

И это учитывая, что само сражение находилось за десятки километров от первых шеренг.

Хаджар видел перед собой разноцветные вспышки — это все, зачем успевали уследить его глаза. И когда двуручный меч, вновь выстреливая покровом алого сияния, по широкой дуге полетел ему в правый бок, то Хаджар определил направление удара скорее по трескающейся и дрожащей от давления почве, нежели непосредственно доверяя собственным глазами.

Защищаться от подобного удара было бы еще большей глупостью, чем надеяться, что бой с легендой Ласкана окажется легким променадом среди генеральского, армейского сословия.

Благо, Хаджар не был глуп.

Во всяком случае — не когда дело касалось схватки, где ставками выступали жизнь и смерть.

Его одежды вспыхнули искрами бело-синих молний и Хаджар, немногим уступая по скорости своему противнику, разорвал дистанцию. Удар двуручного меча пролетел в десятке сантиметров от его груди, но даже этого хватило, чтобы сквозь защиту из мистерий и энергии глубокий порез остался на его коже, а Божественные доспехи обнажили кровавую прореху в зачарованной ткани.

И это лишь малая толика от самого удара, в то время как большая часть — огромное алое полотно, рассекая пространство, полетело куда-то к горам Да’Кхасси.

И, видят Вечерние Звезды, благо, что Алый Мечник находился «лишь» на стадии Безымянного. Потому, как если бы удар, минуя все те гигантские расстояния, все же достиг бы гор…

А так — он иссяк «всего лишь» на расстоянии в сотню километров.

Тяжело дыша, Хаджар вновь принял защитную стойку.

Битва на таком уровне уже не была фехтованием. Нет, она превратилась в обмен энергией, скоростью, волей и техниками. Нечто совсем иного толка.

И это открывало глаза на путь развития быстрее, чем что-либо иное.

Еще не так давно — тридцать лет назад. Будучи рекрутером армии под руководством генерала Лунной Лин, Хаджар фехтовал с юношей, которого назвал «Крабом».

А потом впервые бился с адъютантом, повинном в смерти Сенты и Эйне — Колином Лаврийским. И тогда они фехтовали. Бились на мечах с красотой и изяществом, а призрачный удар, похожи на дуновение ветра, который мог лишь надрезать кожу на расстоянии в пять шагов уже считался чем-то невероятным.

Что же теперь…

Миновало чуть больше трех десятилетий, не считая времени на Горе Стихий. И вот Хаджар держал в руках Божественный Артефакт. Был облачен в Божественные доспехи. И смотрел на то, как на расстоянии в сотню километров исчезает алая дымка, способна стереть с лица земли легионы и армии Дарнаса.

Всего за три движения, Хаджар потратил ровно треть от запаса источника. И, наверное, он мог бы использовать пилюли, но… что-то ему подсказывало, что это лишь испортит их поединок.

Они будто пришли к молчаливому соглашению. Использовать лишь то, что принадлежало им как воинам. Свое тело, умение, доспехи и мечи. И все.

Никаких артефактов. Никаких талисманов или артефактов. Никакой алхимии.

Хаджар, вновь превращая одежды в покрова молнии, серпом, скользя над поверхностью земли, обогнул Тана и, в прыжке, разворачиваясь вокруг своей оси, нанес быстрый, хлесткий, секущий удар мечом.

Великие Герои, стоявшие на Ярости Смертного Неба смотрели на это широко округлившимися глазами.

— Что это за стиль такой? — Урнул не мог понять, что конкретно он только что увидел. — Здесь надо было использовать стиль «Крыло Воспарившего Павлина»! Так бы он смог нейтрализовать преимущество Алого Мечника в длине клинка!

— Нет, лучше Пробуждение Весеннего Ручья, — спорил Балигор. — чтобы покрыть разницу в скорости.

— Их скорость почти на одном уровне и…

— Прекратите, — прозвучал властный, командный тон. Сперва можно было подумать, что он принадлежал Моргану, но, на деле — его сыну, Тецию. Но Великие Герои, невольно, замолчали. — Великий Мечник Дархан не владеет стилями фехтования.

Сперва тишина, а затем:

— Вы бредите, принц?

— Как такое возможно!

— Я прожил сорок веков, но никогда не слышал о Великом Мечнике, в основе силы которого не лежало бы стиля!

— Да ни один воин не способен пройти путь хотя бы до Рыцаря Духа, если не владеет стилем.

И только Кассий молчал.

Он знал, что из этого правила было исключение.

И заключалось оно в следующем.

Отсутствие стиля компенсировал опыт. И, чем дальше по Пути Развития, тем больше опыта требовалось. И, учитывая, что из всех одиннадцати сильнейших адептов Дарнаса, с Алым Мечником сейчас бился юноша, которому и века не исполнилось, то…

Его опыт превышал их собственный, совокупный.

Через что, демоны и боги, довелось пройти этому человеку, чтобы стать таким монстром?!

— Смотрите! — закричали люди, в том числе и на Ярости Смертного Неба, указывая на Безумного Генерала.

Если за мечом Алого Мечника тянулось огромный алый покров, то следом за мечом Хаджара во вспышках бесчисленных молний, виднелись драконы, чья тела — мечи.

Не такой широкий ореол, как у противника, он, все же, выглядел ничуть не менее величественно и столь же разрушительно и смертельно.

Будто бы огромное крыло, на развороте, удар врезался в выставленный Алым Мечником жесткий блок. Позади его горделивой фигуры земля поднялась океанскими волнами-цунами. Слоя за слоем, плоские каменные клыки рвались за границу в десятки метров над уровнем степей.

Почва вспенивалась. Она превращалась в пыль и лаву, чтобы действительно, словно морская воды, хлынуть куда-то позади Тана.