с такой аттестацией в невесты наш бедняжка Томми обречён на гарем из правой и левой ха-ха-ха!

Наконец повеселевшая, Айрис вынырнула из-под стойки с натёртой бутылочкой и, прикрывая полотенцем ветхую этикетку, наполнила Лие бокал вина.

— Не дождётся! Уж если так пойдёт, то я заставлю этого засранца отказаться от короны. Раз она такая тяжёлая, жена, ведь, должна облегчать мужу жизнь, верно!?

Лия протёрла глаза платочком и быстро поправив тушь, элегантно помотала содержимое бокала, экспертно принюхавшись к роскошно бордовому напитку.

— Только не говори, что это…

Лия на миг вскинула бровь в изумлении и посмотрела на хитро ухмылявшуюся Айрис, заговорчески прищурившуюся и уже не чувствовавшей себя затравленной добычей.

— О да…!

Не успела я спросить подруг о чём секретничали их заблестевшие глаза, как свет в бальной зале погас, а сцена вновь украсилась смазливым мальчиком колониальной эстрады и визгом разгорячившихся фанаток.

— А сейчас, то, чего мы все так долго ждали…

Поцеловав свой указательный палец, идеально подобранный и одарённый мальчишка плавно выставил его вперёд, почти как цезарь, укротив фанаток одним лишь этим мановением руки.

— Да-да, мои сладкие… встречайте, вашего короля…

На мгновение эстрада погасла, лишь тонки лучиком белого света поблёскивая на влажном торсе повелителя сердец, пока самый яркий поток облил золотом всеми в тайне обожаемую фигуру.

— Прошу, ваше величество, пригласите на последний танец…

Мальчик эстрады растянулся в сладкой улыбке и театрально поправив непослушные локоны, умело выдержал паузу, подсластив момент томным ожиданием.

— Свою королеву…

Барная стойка залилась заревом и блеском. Таким белоснежным и чистым, что на мгновение мне даже стало стыдно отбрасывать в нём столь низменную тень, однако…

Словно радужный Биврёст, наши прожектора слились воедино, когда из-за спин расступившихся людей показался Мейсон и во второй раз за вечер с до сели невиданным трепетным уважением, встал на колено и протянул мне руку.

— Окажите честь, ваше величество?

Будто всё ещё не веря в происходящее, хоть сценария бала и писала сама, я очнулась лишь от краткого толчка в спину от улыбавшейся Айрис.

— А ты был бы отличным королём.

Чувствуя прилив румянца, словно принимала предложения руки и сердца, я выпалила первое, что пришло на ум, когда подруги водрузили мне на голову, поданную на бархатной подушке, янтарную диадему, а сладенький певец опустил венец на небрежные локоны Багиры.

— Я же второстепенный персонаж в вашей жизни, принцесса. Мне лишь повезло украсть у вас великолепный танец, только и всего.

Ласково коснувшись кончиков пальцев, Мейсен оставил на моей кисти едва заметный поцелуй, всей своей статью выражая сдержанность и даже очаровательную неловкость, словно отобрав её тем поцелуем у меня, как простуду в романтическом кино.

— О короле можно судить потому, как при нём танцуют…

Я поправила корону на небрежных локонах и легонько потянув, пригласила Мейсона подняться с колен.

— Вам она точно к лицу…

Приободрив друг друга улыбками, полными формальностей, с флёром взаимопонимания и притягательного безмолвия, мы вышли в центр залы и окунулись в тепло наших рук, обнявшими за талии и кисти в нежное мгновение перед вальсом диадемы и венца.

— Для особенного танца… и особенная песня… для моих самых особенных людей. Европейский шедевр и душа…

Понизив голос до едва уловимого сексуального шёпота, щекотавшего косточку за ухом мужественной хрипотцой, мальчишка приобнял микрофон и уже на первых нотах объявил…

— Песня называется… «Признание в любви».

— Это же…

Мейсен не дал мне договорить, раскружив водоворотом вальса, поведя по волнам с таким блеском в глазах, что я невольно улыбнулась и отдалась его опытным рукам.

— Спасибо вам за то, что рассказали всё, принцесса…

Лицо моего кавалера укрыла горестная тень, но стоило моргнуть, как она исчезла без следа.

— Мне хотелось хоть так вас отблагодарить. Знаю, как вам дорога эта песня.

— Откуда же?

— Когда мы обсудили всё с Айлин, Ное подсказал, как выразить мою благодарность за устранение оппонента. Думаю, после этого концерта, признание вашего отца станет душой не только Европы.

На мгновение его слова укололи край дрогнувших бровей свой циничностью по отношению к Лиаму, но не узнав деталей, губы всё равно приоткрылись в лёгкой улыбке.

— Спасибо, секретарь… может показаться, что это всего лишь легенда молодой короны, но песню на самом деле написал мой отец, когда делал предложение маме.

— Поэтому она так для вас дорога?

— Пожалуй… Думаю, родители ещё не раз краснели, когда их спрашивал об этом, но, так или иначе, бабушка оказалась хитрее и серенада под окном превратилась в достояние страны и…

К ушам прилила кровь, как, наверное, и к ушкам матери, когда она прятала их под пышной шевелюрой от назойлив репортёров, так и норовивших пленить на фото хоть частичку их счастья.

— Моим девизом… осью, не давшей развалиться на ухабинах и кочках.

Музыка играла куда громче наших слов, но от смущения они с трудом давались мне даже шёпотом.

И всё же…

Мейсон, словно защищая мои откровения, учтиво промолчал, обернув меня своим тёплым запахом орхидей и красного перца с пряностью корицы и вина, и лишь ещё заботливей повёл в танце, позволяя стухнуть пламени плясавшему на кончиках ушей.

— Весь виски был отравлен. Однако я не смог узнать в чём был реагент.

Неожиданная смена темы прервала мой поток откровений, не дав разболтаться о подвигах отца, пересекшего несколько враждебных границ, чтобы добраться до простого Калининградского дворика, где до сих пор стоит памятник «королеве-золушке». Однако, Мей был прав, а песня не блистала продолжительной аранжировкой, чтобы трепаться ни о чём.

— В помаде… реагент был в ней.

Мейсон помолчал несколько секунд, а потом понимающе кивнул.

— Тогда не удивительно почему Лиам мёртв…

От неожиданной кончины моей надежды на лучшее, я невольно оступилась, но заученные па умело слились с грацией Багиры, обыграв ошибку, как фривольную нотку импровизации столь неожиданной четы.

— Не скажу, что мне жаль, но…

Мы прекрасно понимали друг друга