– Ты так рассуждаешь, будто сам там был и все видел.

– Меня там не было, но я же не слепой! Ты себя точишь из-за того, что провела ночь с нелюбимым.

– В психологи не хочешь податься? – насмешливо спросила Этери, втайне поражаясь его проницательности.

– Мне нравится моя работа. – Айвен вырулил со стоянки на шоссе. В этот час движения в сторону Лондона почти не было. – Этери, прости себе этот… peccadillo?

– Грешок. Я поступила глупо и… я бы простила, но меня не покидает мысль, что из-за этого его убили.

– Не мучай себя. Ты не виновата. Виноват тот, кто убил.

– Ладно, дело не в этом. Мы не можем пожениться, потому что… Как ты себе это представляешь? Я живу в Москве, у меня дети, друзья, работа…

– Работу я тебе и в Лондоне устрою. С друзьями будешь видеться… я думаю, не реже, чем в Москве. А дети… разве ты не хочешь, чтобы они учились в английской школе?

– Они учатся в английской школе.

– Хочешь, чтоб они попали в русскую армию?

Этот удар достиг цели.

– Нет, я не хочу отдавать их в русскую армию, тем более что у них грузинская фамилия, им там придется несладко. Но мои дети только год назад пережили разрыв с отцом. Ты… ты не представляешь, что это было. Они поминутно дрались, старший дом поджег! Я же говорю: целая жизнь прошла. Я не могу опять навязывать им перемены.

– Давай действовать постепенно, – не отставал Айвен. – Пригласи меня в гости, я приеду, мы познакомимся… Может, я им понравлюсь? – И он скорчил одну из своих забавных гримас.

– Ты понравишься кому угодно, – невольно улыбнулась Этери. – Ты из тех, кто может… как это у вас говорят? Уговорить розу поделиться пурпуром?

– Ты мне льстишь, – усмехнулся Айвен. – Так в чем проблема? Мы этот переезд осуществим постепенно, плавно…

– Нет.

– Почему нет?

– Когда муж ушел, подруга уговорила меня пойти к психиатру. Эта женщина – психиатр – работает в приюте для жертв домашнего насилия. И я пошла туда работать. Это как терапия.

– Не вижу проблемы, – пожал плечами Айвен. – У нас таких приютов сколько угодно.

– А у нас – один.

– Ладно, я понял. Прости. Мы можем жить на два дома.

– Айвен, тебе нужна жена. Достойная жена, герцогиня. Чтоб сына родила, чтоб ты унаследовал титул…

– Я не мыслю другой жены кроме тебя. Если ты мне откажешь, я ни на ком не женюсь, – спокойно объявил Айвен.

– Айвен, ты не можешь, – всполошилась Этери. – Ты меня едва знаешь…

– У меня еще будет время тебя узнать. Это ты считаешь, что жизнь прошла, лично у меня все впереди. А что до титула… ну его к черту. Этот титул уже стольких искалечил…

– Айвен, так нельзя. Твой отец хотел, чтобы ты унаследовал титул. Твоя бабушка этого хотела. Ты не можешь отказаться.

– Могу. И отец, и бабушка хотели мне счастья. Вот возьми принца Чарльза…

– Не возьму, – пошутила Этери. – Он мне не нравится.

– Мне тоже, но дело не в этом. Он полюбил Камиллу, но не женился, потому что она не понравилась его родителям. В результате Камилла вышла за другого, Диана погибла, все несчастны, Чарльз и Камилла поженились со скандалом, когда обоим было уже под шестьдесят. А все ради чего? Ради короны. Я бы на месте Чарльза послал к черту и корону, и родителей, женился бы на любимой женщине и жил счастливо.

– Его воспитывали иначе… – возразила Этери. – Он с рождения был принцем Уэльским…

– Зато теперь королева хочет через его голову передать корону внуку, но не может, – язвительно заметил Айвен. – Чарльз говорит обоим: «Я никуда не уйду». Ну да, столько страдал из-за этой короны, теперь уж обидно упускать. Вот у кого жизнь прошла зря! Кстати, я не понимаю, в чем проблема. Ты можешь родить мне наследника…

– А если родится девочка?

– У тебя хорошо получаются мальчики. – Опять Айвен послал ей эту чудную добрую улыбку. – Но если родится девочка, я и ей буду рад. Надеюсь, она будет похожа на тебя.

Он разбивал все ее доводы.

– Айвен, я не знаю. Дай мне время подумать. Я… я не готова.

– Хорошо, я буду ждать.

– Айвен…

– Пусть у нас будет долгая помолвка. Но не отказывай себе в счастье по надуманным причинам. Я готов жить на два дома, для меня это не проблема.

– Это нечестно по отношению к тебе. Что за жизнь, если жена по полгода отсутствует?

– Ты не поняла. Мы все время будем вместе. Я готов приезжать в Россию. А ты до недавнего времени часто бывала в Англии.

– Бывать и жить – это разные вещи, – покачала головой Этери.

– Ну, может быть, ты постепенно привыкнешь жить в Англии…

– А если нет?

– Если нет, будем жить то здесь, то там. Зато не наскучим друг другу. Только не отказывай мне. Скажи «да».

– Дай мне время подумать. Хоть привыкнуть к этой мысли. Прости, но сейчас мне все это представляется невозможным.

– Любовь проложит путь. Если ты меня любишь хоть чуть-чуть…

– Да. – Этери опять заплакала. – Да, я люблю тебя.

Они въехали в Лондон.

– Тут негде встать, – заметил Айвен, – а то бы… Давай уж до дому доедем.

– А то бы что? – спросила Этери.

– Адреналину накопилось – сил нет терпеть! – подмигнул он.

Когда он подвез ее к домику на Манчестер-сквер, Этери уже овладела собой.

– Давай я приду вечером, – предложил Айвен. – Ты пока отдохни, собери вещи, все спокойно обдумай, только я тебя умоляю, не плачь. – Он взял обе ее руки и поднес их к губам. – Я познакомлюсь с твоими сыновьями, буду бывать в доме, надеюсь, мы подружимся. Ты расскажешь мне всю свою жизнь… все, что сочтешь нужным. Я тоже готов рассказать тебе все, что захочешь.

– Приходи… приходи в восемь, хорошо?

* * *

Айвен пришел в восемь. Уже в другом, но тоже прекрасно сидящем костюме – темно-сером со светло-голубой рубашкой и галстуком цвета черненого серебра. Этери вырядилась в ту же зелено-фиолетовую тунику, что впервые надела в замке. Неужели это было всего три дня назад? Ей самой не верилось.

Он пытливо заглянул ей в глаза.

– Я не плакала, – покачала головой Этери. – Надеюсь, ты голоден.

– Голод бывает разный, – усмехнулся Айвен.

Она поняла намек.

– Ладно, идем.

И отвела его в альков за шторами, которого он еще не видел. Здесь стояла обычная полутораспальная кровать, впрочем, Айвену было не до деталей. Его костюм и ее волшебно-сексуальная туника полетели на кресло, а где приземлились, он уже не стал вникать. Еще раз обнять это точеное, эфирное тело, ощутить всю его длину, послушную гибкость… Жар был такой, что плавились кости.