Дальше будет что будет.

Кощей достал из внутреннего кармана пиджака фляжку с водой, отвинтил крышку, отпил немного.

– Будешь? – спросил он.

Василиса покачала головой. Он убрал фляжку и притянул жену к себе, обнял и почувствовал, как она прижалась щекой к его груди.

– Почему Леший? – прошептала она.

– Не знаю, – честно ответил Кощей. – Василиса, скажи, тебе было хорошо со мной все эти годы?

Она подняла на него глаза.

– Что за странный вопрос?

– Просто ответь, – попросил он, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо.

– Было бы плохо – ушла бы, – уверенно сказала Василиса.

Кощей вздохнул и прижал ее к себе крепче. Ушла бы, он не сомневался. А значит, наверное, зря он себя терзает. Поскорее бы попасть в Круг. И всем сомнениям придет конец.

* * *

Пинком, полным негодования, Елисей отправил лежавший на дорожке камешек в полет.

Как смел какой-то темный говорить ему, чего он знает и чего не знает! Его бабушка едва не пала жертвой рук ведьмы. Эта история бережно передавалась в их роду, и его не зря назвали именем деда. Он не мог посрамить честь семьи!

Но посрамил… Невозможно было игнорировать очевидный факт: если бы Кощей действительно хотел его убить, то сделал бы это в два счета. А почему не сделал, было неясно. Наверное, потому что понимал, что он – Елисей – царских кровей и так просто эту историю замять не выйдет. Точно. Так все и есть.

И как удачно, что больше нет этого противного Баюна. Кого он пытался обмануть своим лицедейством? Развел тут круговую поруку. И Василиса Петровна такая же, только строит из себя светлую. И даже Сокол, о котором он слышал столько удивительных историй, который столько лет был его героем, – и тот, оказывается, пляшет под дудку темных. Никому здесь нельзя доверять. Поэтому он пойдет прямо к новому начальнику, к Лешему. Тот не зря считается правой рукой Лебеди. Уж он-то его выслушает. Уж он-то найдет способ привлечь девчонку к справедливому суду. Всех их привлечь…

Память возвращалась толчками. Елисей припомнил, как неуверенно Агата отвечала на его поцелуи и как смотрела широко распахнутыми глазами. Остановился и смачно сплюнул. Фу, гадость какая! Как отмыться-то теперь? И еще пыталась извиняться. Демьян с трудом разжимал зубы, передавая слова сестры, а та заплакала в конце… Елисей не поверил ни единой слезинке.

И теперь сам Кощей Бессмертный предлагает ему себя в должники, лишь бы он пожалел девчонку. Пожалел – то есть оставил безнаказанной.

Правосудие и справедливость – вот единственное, что имеет значение!

Елисей одним махом преодолел лестничный пролет, взлетел на второй этаж и ринулся к кабинету начальства. Ворвался в приемную, но путь ему тут же заступил личный помощник Лешего. Как же его?.. Ах да, Егор…

– Вячеслав Павлович занят, – спокойно сказал Егор. – Запишитесь на прием.

– Но это очень важно…

– Сейчас он не может вас принять.

– Но…

– Не сейчас.

Егор мягко, но уверенно теснил его обратно в коридор. Карие глаза смотрели без вызова, но твердо.

– Но…

Дверь закрылась прямо перед его носом. Елисей постоял немного, пытаясь прийти в себя и осознать, что сейчас случилось. Ему – царевичу – отказали в аудиенции! Таким униженным и оскорбленным, как сегодня, он еще ни разу себя не чувствовал. Даже не выслушали! Даже не… Он вдруг вспомнил, как орал на Агату. На Агату, которая была немой.

Потряс головой, пытаясь отогнать воспоминания, но ее лицо стояло перед глазами. Нет, это все проделки темных, они умеют говорить, умеют затуманить разум! Она лишила его воли! И мало ли в каких еще преступлениях может быть замешана. И она ответит за это. Он не поддастся. Он будет сильнее. Он вернется домой и вместе с братьями придумает, как быть дальше. Они уничтожат это гнездо мрака. Вырвут вместе с корнем.

И Елисей вернулся на улицу, чтобы дойти до общежития и упаковать вещи. Но остановился на полпути. Чтобы вернуться домой, нужно было получить разрешение главы отделения, тогда через зеркало открыли бы проход на Буян, а оттуда уже в Тридевятый. Но как это сделать, если до Лешего не добраться?

Огромные черные матовые глаза Агаты все никак не выходили из головы. А вдруг приворот еще действует? Но он не чувствовал к ведьме больше ничего, кроме гнева и омерзения. А ведь она была младше его… Его сестре тоже было семнадцать. Ему вдруг вспомнилось, как Варвара говорила что-то о том, что Демьян с Агатой росли на каком-то болоте… Где их родители? У его сестры были платья и подружки, а Агата ходила всегда в одних и тех же штанах и рубахе и если не с братом, то одна.

– Ты чего? – спросил вдруг голос позади него.

Елисей обернулся. Рядом стоял Конек-Горбунок и рассматривал его как всегда грустно.

– Я запутался, – честно ответил Елисей.

– Ну так пошли распутываться, – предложил Конек.

Глава 7

Март 2005 года

– Я просила тебя этого не делать!

– Прекрати.

– Я серьезно! Это не забавно и не смешно.

– Василиса, не начинай сначала.

– Ты ведешь себя так, будто тебе все можно.

– Возможно, не все, но очень многое…

– Кощей!

– Давай уже закончим этот бессмысленный спор. Поцелуй меня.

– Нет.

– Конечно да. Ты ведь сама этого хочешь…

– Ко… м-м-м…

Сокол не собирался подслушивать. Просто шел мимо. Но дверь отлично пропускала звуки, а общий смысл и тон разговора показались ему весьма очевидными. И он ворвался в кабинет Василисы, ожидая увидеть акт принуждения, однако представшая перед ним картина заставила его усомниться в том, кого именно нужно спасать. Василиса оторвалась от Кощея, которого целовала куда с большим энтузиазмом, нежели могла это делать жертва насилия, слегка покраснела и сделала шаг не от него, а к нему, под его защиту.

Финист вздернул бровь. Интересно.

– Дверь закрой, – мрачно потребовал Кощей.

Сокол послушно шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь.

– Я имел в виду с той стороны, – нахмурился Кощей.

– С той стороны не так интересно, – пояснил Сокол. – Василиса, мне показалось, тебе нужна помощь, но, я так понимаю, это только показалось. Я прав?

Василиса открыла рот, вероятно, желая что-то сказать, но лишь окончательно стушевалась и промолчала, просто кивнув.

– Если хочешь, я могу… – начал было Кощей, обращаясь к ней, но не закончил.

– Не смей! – неожиданно шикнула на него Василиса.

Становилось все занимательнее и занимательнее.

– Финист, – наконец выдавила она из себя. – Все хорошо. И мне не нужна помощь. То, что ты видел, это…

И она засмущалась еще сильнее и снова сбилась.

– Не переживай, – усмехнулся Сокол. – Все было вполне наглядно, я понял.

– Что понял?! – воскликнула Василиса и покосилась на Кощея, словно желая получить разрешение на свои дальнейшие слова, но тот делал вид, что никак не причастен к происходящему, потому ей пришлось продолжать самостоятельно. – Мы уже год вместе, – уверенно произнесла она. – И пожалуйста, не говори никому: нам бы не хотелось, чтобы все узнали… Даже Настя не знает…

Год? Серьезно? А ведь Настя и правда не знала, иначе давно бы ему рассказала.

– Что ж, если мне понадобится преподать воробьям урок конспирации, я приглашу вас в качестве почетных лекторов.

И он повернулся, чтобы уйти, но был остановлен грозным окриком в спину.

– Сокол!

Финист снова обернулся. Кощей смотрел хмуро и жестко.

– Никто не должен знать.

Василиса не сдержала вздох. Кощей быстро глянул на нее и добавил с совершенно убийственной интонацией:

– Пожалуйста.

Ух ты! Ради этого определенно стоило подслушать разговор и ворваться сюда, изображая бравого героя, спешащего на помощь попавшей в беду деве.

– Я умею хранить секреты, – кивнул Финист.

– Пожалуйста, не говори Насте, – попросила Василиса, и в ее голосе Сокол уловил виноватые нотки.

Это было труднее. Но это была не его тайна.

– Не волнуйся, – улыбнулся он. – Что ж, не скучайте. Впрочем, думаю, с этим у вас проблем не возникает.

Василиса все-таки заалела, Кощей недовольно приподнял бровь, но Финист уже вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

– Он никому не расскажет… – пробормотала Василиса, глядя вслед Соколу.

– Скорее всего, – хмыкнул Кощей. – Но может, все-таки стоило подправить ему память?

– Кош! Это ничего… Рано или поздно ведь всё равно все узнают…

– Узнают. А значит, забудем об этом инциденте. Итак, на чем нас прервали?

– Ты хотел пообещать мне, что больше не будешь доводить Баюна!

– Хм, а я уверен, что это был поцелуй.

– Кош!

– Поверь, Баюн может за себя постоять. Это у нас с ним такая игра. А теперь давай вернемся к нашим играм.

– И за какие ты мне грехи?

– Приедем домой, продемонстрирую…

– Кош!.. Я люблю тебя.

Ой.

Это вырвалось само собой. Она вовсе не собиралась этого говорить. Более того, она столько месяцев прятала в себе это чувство и эти слова, надеясь, что все обойдется. Но они лишь росли, будто дрожжевое тесто, оставленное в тепле, и требовали выхода, и сдерживать