популярные девочки остались без пары, поэтому шли с подругами или поодиночке. Так все постепенно и распределились.

Мама тоже от Сета не отставала и все расспрашивала, не позвал ли он ту милую девочку, которая приходила в гости, пока он сидел в участке, и во что сын планирует одеться. Как главный модник школы Веласкес настоял на том, что подберет Сету прикид, перед которым Дженовезе не устоит.

Не имея выбора, Ридли доверился ему и не пожалел. Вещи хорошо на нем сидели, не противореча его натуре и ощущениям. Матово-черная рубашка, небрежно расстегнутая на две пуговицы, чуть открывала грудь и широкую плоскую серебряную цепь; снизу были самые обычные брюки на черном ремне. Серьги в ушах, а также кольца на сосках и пальцах – Рамон на этом настоял. Волосы у Сета к тому времени уже отросли и густыми черными кольцами обрамляли выразительное мужественное лицо, не лишенное дымки мечтательности и печали.

– Гаденыш, как же ты хорош. – Веласкес отошел на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит.

– Если тебе сегодня никто не даст, то я ничего не понимаю в стиле.

Сет попросил его заткнуться, хотя отражение в зеркале нравилось ему как никогда. Он смотрел в глаза человеку, которого только что в шутку назвали головорезом, не зная, как близки в этом к правде, а видел взгляд обиженного и брошенного много лет назад ребенка, выросшего в мужчину, готового на любые зверства, чтобы обрести однажды потерянный душевный покой.

Сам Веласкес вырядился как мог провокационно: блестящий, имитирующий черную змеиную кожу галстук и черный пиджак на голое тело, все время распахнутый, хотя на нем и сияли крупные серебристые пуговицы; белые кожаные брюки, достаточно облегающие, чтобы подчеркнуть стройность и длину ног, и какие-то блестящие, как и галстук, туфли с острыми носами. Этот парень мог надеть какую угодно хрень, но за счет харизмы, наглости и уверенности в себе выглядеть великолепно. Отто назвал его гламурным панком.

Биллингсли надел обычный смокинг, который выбирал вместе с отцом, и выглядел не хуже других. Строгий классический стиль и отсутствие панамы невероятно ему шли, обнаруживая довольно складную, пусть и склонную к полноте фигуру. Сестра помогла ему красиво уложить волосы назад и гордилась результатом.

Парни свалили пораньше, чтобы зайти за своими дамами, а Сет, оставшись дома один, совсем было передумал идти. Тело наливалось апатией дурного предчувствия, хотя что может быть хуже, чем то, что уже с ними произошло? Пересилив себя, он все-таки отправился в школу: будь что будет.

Выпускной был скромным, без излишеств, чтобы почтить память ушедшего директора, но совсем уж не лишать детей праздника. Умеренно украшенный синими и перламутровыми шариками спортзал, колонки с негромкой музыкой, сцена с микрофоном, куда был направлен единственный прожектор, над нею – огромный вручную нарисованный плакат ВЫПУСК‑2012, приглушенный свет и несколько внушительных емкостей со слабоалкогольным пуншем. Внутри них плавали черпаки с длинными ручками, а вокруг, словно коралловые рифы, их облепляли черные бумажные стаканчики в количестве, явно превышающем выпускников.

Все в лучших традициях богом забытого городка, живущего в прошлом.

Ребята веселились, танцевали, общались и фотографировались. Рамон отплясывал так, будто хотел сбросить туфли, успел за всеми поухаживать, включая учителей. Ридли выпил пару стаканов, отказывая девушкам в танце и избегая Ханну, пока окружающие старались вести себя непринужденно и даже дурачиться. Хоть у кого-то получится сегодня забыть о том, что случилось три месяца назад? Сколько же для этого нужно выпить?

Дженовезе нигде не было. Все думали, что она уже не придет, и смирились с ее выбором. Кто-кто, а она имела право поступать, как ей угодно. Сета посетила дурацкая идея сбежать отсюда и отправиться к Нине домой. Так же спонтанно, на эмоциях, как она заявилась к нему однажды. В момент, когда он решил, что идея не так уж плоха, включили «Out of touch» Дэрилла Холла и Джона Оатса, и боковым зрением Ридли заметил Нину.

«Все-таки пришла», – заторопилось сердце.

Лавируя между танцующими, она спускалась на площадку, пряча обе руки в карманах черного комбинезона на молнии, с высоким облегающим воротником и блестящими заклепками на плечах. Отросшие дюйма на два и потемневшие от геля для укладки волосы полностью открывали исхудавшее лицо в форме асимметричного веснушчатого сердца. Глаза казались безразличными, но напряженные губы в любой момент могли выдать дружелюбную улыбку кому-то из знакомых. Сейчас как никогда похожая на симпатичного парня Нина без труда затмевала девиц в декольтированных платьях и на каблуках, с прическами и макияжем.

Возникший рядом Рамон хлопнул Сета по спине, заставив вздрогнуть.

– Кажется, вы оба без пары сегодня, а, ковбой? Так и будешь тут стоять или все-таки выйдешь из френдзоны?

Отто присоединился к уговорам и почти выталкивал Сета навстречу девушке. Заметив друзей, та уже шла в их сторону. Ридли понял, что хочет немедленно бежать, и от страха застыл на месте. Почему они не понимают? Он не может сказать Нине что-то, что выходит за рамки их умеренно-приятельских отношений, вот так, с бухты-барахты. Он не готов, а она не ожидает, и ничего хорошего из этого не выйдет. Пожалуй, он слишком хорошо ее знает, чтобы питать надежды, будто подобные признания могут ее обрадовать, особенно сейчас, когда она от всех отдалилась.

От всех, кроме поганого копа.

Нина со всеми поздоровалась и поздравила с окончанием школы. Она была такая, как обычно, и не смотрела на Сета дольше положенного. Рамон схватил стаканчик с пуншем и поднял, чтобы чокнуться.

– Ну, за наш ебанутый, чудом выживший выпуск, – сказал он, и все выпили, улыбаясь меткости эпитетов.

– Джен, с тобой тут хотят поговорить, – решился Отто и мгновенно исчез под руку с Рамоном.

– Что еще за шутки? – напряглась Нина, глядя на Сета исподлобья.

– Понятия не имею, – ответил он, избегая зрительного контакта. Затем сделал большой глоток и добавил: – Icebreaker – это я. Это был я.

– Тоже мне новость. Я давно это знаю. Еще чем удивишь? Расскажешь, как играл за «Лиловых Драконов» в детстве?

– Откуда…

– Я была у тебя дома. Твоя мама показывала альбомы с детскими фотками. Да я и сама догадалась, когда ты вышел на лед в тот день. Ты оставил много подсказок. Например, тот ник в игровых автоматах.

Он слышал в ее тоне тлеющее безразличие. То, в чем он признался, чуть не зажмурив глаза, нисколько ее не поразило. Здесь следовало отступить. Но он не смог. Будто тормоза отказали. Внушительность своей фигуры Сет попытался использовать в качестве аргумента.

– Значит, наше общение в