в который отвела его однажды в знак доверия в самый первый раз и куда привела сейчас, очевидно, на прощание… не будет смотреть ему в глаза – как всегда, с хитрым прищуром и вызовом, сидя напротив в его кабинете во вращающемся кресле и ожидая, когда же он покончит со своими скучными рабочими делами.

Всего этого больше не будет в его жизни, отчего Ларс ощущал границы своего сердца, которое мучительно сжималось в грудной клетке, как будто мышцу свел спазм. И еще больнее было от осознания, что для Нины все это не является катастрофой. Это новый период жизни, в который она ступает смело и без оглядки. Никогда ни за что не держится и ни к чему не привязывается.

Исчезнет умная и дерзкая хулиганка Дженовезе, исчезнет и его любовь к жизни, которую он начал с ней испытывать. Чувствительность тоже атрофируется, он снова станет машиной для решения задач, каким был, сколько себя помнит. Может быть, это к лучшему?

Не отпускать ее из Мидлбери (а он мог бы это устроить) – верх эгоизма. Но как принять мысль, что вскоре он лишится возможности контролировать ее жизнь? Она всегда была в пределах досягаемости, всегда в этом городе, с ним, поблизости. Протяни руку, позвони, приедь – и ты ее коснешься, услышишь, увидишь.

Он знал, где она живет, где учится, по каким дням у нее тренировки по хоккею или по борьбе, по каким психолог или дополнительные в школе, а в какие она может провести время с ним. Да, он держал руку на пульсе, как одержимый. А теперь должен отпустить. После трех лет близкого общения? После всего, что между ними было?

– Осенью меня переводят в детективы.

– Да ты че? Это охрененно! Поздравляю! Ты же мечтал об этом!

Лоуренс спокойно кивнул, сворачивая с шоссе на тупиковый аппендикс Бристоль-роуд. Асфальт вот-вот должен был закончиться. Он хотел подобраться как можно ближе к воде.

– Выбрала, куда будешь поступать?

– Не хочу сегодня об этом думать. На днях решу окончательно.

– Не затягивай.

У него была глупая мысль перевестись на службу в тот же город, куда она уедет, но это действительно перебор. Хватит вести себя как зависимый, твердил он себе. Нина – не героин, в конце концов. Именно наркотой, а не девчонкой, тебе стоит заняться всерьез, если ты все еще хочешь сделать себе имя, а не лишиться его.

«Форд» подобрался к самому краю неасфальтированной дороги и притормозил, шелестя резиной. Нина выскочила наружу прежде, чем Клиффорд заглушил двигатель, схватила свой пакет с заднего сиденья и залезла на капот, свесив ноги. Точно так же, как однажды забралась на него после первой лекции, которую Клиффорд провел в школе.

Берег безмолвствовал. Ни птички, ни сверчки в этот час не издавали звуков. Все кругом онемело. Хотелось проверить, нет ли в ушах ваты, и заговорить, чтобы заполнить этот вакуум. Они приехали в действительно отдаленное местечко. На ближайшие пару миль вокруг люди отсутствуют, хотя, возможно, вдалеке покажется пара рыбацких лодок.

Слева, за каменистой рытвиной, начинался редкий прибрежный подлесок, тянущийся аж до залива бухты Тайлерс, справа тонкой спицей врезался в воду пирс, а за ним глиняный пляж делал загогулину, на картах похожую на нарост.

С этой точки озеро казалось необъятным, как море, и простиралось одинаково далеко во все видимые стороны. Нина бывала с Отто в других точках побережья, в основном в зоне аквапарка, и прежде не замечала его величия. Темно-синее, с глубоким изумрудным отливом, оно уже покрывалось тонкой зеркальной пленкой с металлическим блеском, отражая первые фотоны нового дня. Близился рассвет, и Ларс потушил фары.

– Бывал здесь раньше?

– Именно здесь – нет.

– Я тоже. До чего спокойно и хорошо.

Клиффорд расположился рядом, приоткрыл пакет и брезгливо понюхал. Нина в очередной раз посмеялась над его презрением к фастфуду. В ответ он закатил глаза. Некоторое время ели молча, глядя на светлеющую гладь воды и просто наслаждаясь тишиной, едой (Ларсу пришлось признать, что вредная пища бывает вкусной) и компанией друг друга, затем стали переговариваться на общие темы.

– Получается, Мидлбери теперь под надежной защитой? За дело берется детектив Клиффорд и все такое.

– Хотелось бы верить. Сама-то в какую область намереваешься? Не передумала насчет карьеры каскадера?

– Я нет, но родители в ужасе. Мама уже гуглила статистику смертей и накрутила папу.

– Понимаю твою маму.

– А по-моему, три из тысячи – это не так уж и много…

– Еще варианты?

– Спасатель. Телохранитель. Военный.

– По-прежнему мечтаешь угробить себя до тридцати.

– И это говорит офицер полиции?

– Я знал, на что шел. Это был взвешенный выбор.

– И что стало решающим толчком?

Клиффорд вспомнил о девочке в парке аттракционов, которой однажды помог вернуться к родителям, когда был подростком, о теплом ветре, обдувающем изнутри, когда те его благодарили, о чувстве полезности и нужности, которое никому не объяснить, и решил обойтись без сантиментов. Зная его таким, каков он сейчас, она бы все равно не поверила, поведай он о внезапных благородных мотивах своего греховного юношества, из-за которых встал на этот путь.

Заметив, как глубоко Ларс задумался над ответом, Нина решила снять вопрос.

– Кстати, Лиотта же позвал нас на стажировку, – ухмыльнулась она. – В полицейской академии тяжело?

– Смотря кому. – Клиффорд прищурился, пожевал губу. – Тебе нет, а вот им с тобой будет тяжко. Ты не знаешь, что такое дисциплина. О субординации и четком выполнении приказов вообще молчу.

– Будто сам на все это не плюешь.

– Мы с тобой разные.

– Слишком разные, чтобы…

Она не договорила, но Ларс понял ее и отвернулся к озеру.

Эти двое максимально не подходили друг другу по характеру и темпераменту, интересам и жизненным ценностям, целям и моральным установкам, но, наверное, именно поэтому были так важны друг другу и стремились к контакту. Даже понимая, что он может привести к дурным последствиям.

Нина знала его малоэмоциональным, властным эгоцентриком. Он редко шутил, но с нею улыбался достаточно часто, чтобы заподозрить в андроиде человека. Почти всегда язвительный и высокомерный, в целом не очень приятный персонаж, он привык, что только его мнение может быть верным. Но все-таки было интересно проводить с ним время, словно старые приятели. Что-то между ними было с самой первой встречи. Ментальная близость, нерушимая даже несмотря на конфликты и несогласия, случавшиеся между ними. Как у дальних родственников, которые помнят, что у них все-таки одна кровь, и это что-то значит.

Странные взаимоотношения с закономерным финалом.

– Почему ты сказала, что мы видимся в последний раз? – не