голову. Вроде как во взгляде колдуна не было гнева. Но пристальный взгляд словно пронзал насквозь.

«Почему ты считаешь, что это я украла, мастер?»

Язык отказывался повиноваться. Такой простой вопрос — но Накато каким-то безотчетным чутьем понимала, что отговорка не покажется Амади убедительной. А что за прок говорить, если тебе не поверят?

«Ложь глупа. Ложь, которой заведомо не поверят, глупа вдвойне, — прошелестел в ушах еле слышный голос Нефер. — И что постыдного в том, что ты почитаешь богов?»

Да, постыдного ничего. И ничего такого, за что следовало бы гневаться на нее. Откуда же это нежелание сознаваться, куда подевала жемчуг Рамлы? А может, это память о жизни в Ошакати — там ведь запрещалось чтить богов!

— Мастер, — выдавила девушка. — Ты станешь гневаться на меня за то, что чту богов?

— Ты принесла жемчуг в жертву Нефер? — ответил колдун вопросом на вопрос.

Она кивнула. Говорить под его бесстрастным взглядом было тяжело. Невольно сжалась, ожидая — как он поступит.

Возможно, по обыкновению тяжело вздохнет и махнет рукой. Хотя и от такого ей делалось не по себе: словно пренебрежительная снисходительность колдуна ставила на ней клеймо. Мол, ни на что не пригодна — чтит богов, вместо того, чтоб исполнять приказы, как положено.

— Ветреная удача, — протянул Амади. — Значит, ты чтишь ее. Продолжаешь приносить ей жертвы, пытаешься задобрить. Вот только доброта богов непостоянна. Их благосклонность преходяща. Я-то думал — та твоя дикая выходка была единственной досадной случайностью. А оно вон как, — примолк ненадолго. — И что же, ты часто приносишь ей жертвы?

— Время от времени, — отозвалась Накато. — Почему вы, колдуны, с такой неприязнью относитесь к богам?

— Я сейчас скажу то, чего никогда прежде, помнится, не говорил, — размеренно отозвался колдун. — Не твое это дело — то, о чем ты сейчас спросила. И отвечать я тебе не стану.

— Ты и не должен, мастер, — проговорила девушка. — Я служу тебе, и должна лишь исполнять приказы. То, что ты добр ко мне — я благодарна тебе за это.

— Надо же, — он усмехнулся. — А я уж думал — ты позабыла об этом. А ты помнишь. И лицемерить научилась, — ухмылка превратилась в оскал гиены.

На миг Накато почудилось — сейчас ударит ее. Как-то раз он уже повышал на нее голос. Должно быть, она сильно изменилась. Начала злить его.

Да, она изменилась. Ее ведь тоже тяготит теперь его власть над нею. А прежде она радовалась. Даже не верится сейчас — радовалась, что у нее есть хозяин. Радовалась, каков этот хозяин! Добрый, справедливый, щедрый.

Амади некогда купил ее преданность добрыми словами, позволением разговаривать и несколькими пригоршнями сладких ягод. Ах да: еще нарядом из желтой ткани, которую она сама же и украла.

Опустила голову, боясь, что мятежные мысли отразятся на ее лице.

— Как ты принесла жертву? — вопрос заставил вздрогнуть.

Накато подняла взгляд на колдуна. Тот глядел внимательно, с интересом. Что он имеет в виду? Что хочет услышать?

— Ну… как приносят жертвы богам, — пробормотала она. — Правда, жертвы Нефер принято бросать в воду. Но сейчас зима, а глубоких водоемов поблизости нет… я сожгла жемчуг. И он оказался у нее!

— Значит, ты видела Нефер. Она ведь обрела плоть после того, как ты принесла ей в жертву свою кровь в стенах башни Ошакати!

— Ну да, я видела ее, — Накато попыталась понять, к чему он клонит.

В вопросе ей отчетливо чудился подвох. Но в чем этот подвох заключался? Колдун и так знал, что Нефер обрела плоть. И богиня прямо сказала — неважно, узнает ли он о том, что она, Накато, чтит ее. Или нет.

— Она сама явилась сюда, к тебе, — протянул Амади. — Боги редко являются смертным. Но она решила прийти к тебе.

— Ну… да, — Накато вздернула плечи.

Выжидающе уставилась на него. Что он имел в виду? И что хотел услышать. Да, Нефер сама решила прийти к ней. Она всегда сама приходила. И нередко сама подавала голос, напоминая о себе. Пытаясь предостеречь или наставить.

— Я тебе сейчас скажу, а ты подумай над моими словами, — медленно проговорил Амади. — Никто — ни смертные, ни бессмертные — не приходит ни к кому просто так. Если к тебе пришли — значит, от тебя что-то нужно. И еще, — он взмахнул рукой, предупреждая возражение. — Ты можешь думать что угодно. Но мы не так-то и зависим от удачи.

— А ты помнишь, сколько раз сам поминал удачу, мастер? — не удержалась Накато.

Да, Нефер говорила, что это необязательно. Вот только она и не запрещала говорить о ней! А стерпеть несправедливость сейчас оказалось выше ее сил.

Амади рассмеялся.

— Удача или нет — но я иду к своим целям, — заявил он. — И еще. Нефер дарует удачу — это правда. Только дарует она ее лишь тем, кто ей приглянется. А в жертву она потребует плоды этой удачи. Вспомни сама, сколько ты жертвоприношений сделала добровольно. Или по ее требованию. И довольно! — прикрикнул он. — Ступай, — махнул рукой.

Что ж. Ступай так ступай.

Накато поднялась и безропотно побрела прочь. Выйдя из шатра, остановилась. Подняла голову к низкому, набрякшему тучами, небу.

Должно, будет снег. Воздух сырой.

Накато поежилась. Было неуютно. Идти к шхарт не хотелось. Вообще никого не хотелось ни видеть, ни слышать. Суета и разговоры вызывали глухое раздражение. А еще слова колдуна посеяли смутную тоску в душе.

— Это правда, великая? — шепнула девушка еле слышно. — Неужели ты правда отбираешь все, что даруешь?

«Твой хозяин — колдун, — ветер зашелестел, принеся слова ответа. — Даже такие, как он — изгои — пресмыкаются перед мгурами. А мы, боги, мгурам неугодны».

Боги мгурам неугодны. Накато стояла, силясь осознать услышанное. Кем должны быть эти самые мгуры, чтобы им сделались неугодны сами боги?! Неслыханная дерзость.

А ведь слово ей знакомо. Рамла тогда, еще осенью, говорила о мгурах!

Как же она сказала? Накато напрягла память, силясь вспомнить лучше. Соленые озера — сказала шхарт — сделаются кислыми. Амади говорил — причиной вулканы на севере. Огненные горы, из которых льется огонь и расплавленный докрасна камень. От их извержения и попало в озера что-то, сделавшее их кислыми. Потому и