увеличат настолько, насколько это возможно. Будут кормить. Пестовать. И резать, когда дракон сменит третью шкуру. Возможно, после четвертой даже, ведь чем крупнее, тем сердце больше, а значит, и камень массивней.

Поэтому я промолчала.

– Да и сам я опасался, что никто не поверит в мою невиновность. Многие захотят посадить, и как знать, хватит ли у меня сил отстоять свое. Поэтому… я его просто убил.

– Как?

Ник ответил не сразу. А я почти согрелась. Одеяло у нас хорошее, пухом набитое, легкое и толстое, под таким и болеть приятно.

– Моя воля оказалась сильнее. Он держал Изумруда, а я разрушил их связь. И дракон убил того, кого полагал другом…

Драконы, похоже, не слишком разбираются в людях.

– Им он зла не причинял, – заметил Ник, поворачиваясь. – А до людей им дела нет.

– То есть не причинял. А…

– Гевин сказал правду. Эшби выбирали тех, кто и без того был обречен. Ты же сама знаешь, что далеко не все приживаются в стае. Кто-то слишком нервный, кто-то – слабый, кто-то просто не способен жить среди других…

Знаю.

Каждый год кто-то да отделяется. И мне казалось, что они просто уходят, на острова ли, которых в море полно и большей частью пустые, к другим ли стаям, не суть важно. Главное, что они уходят по своей воле.

– Драконы – не люди, Уна.

И это знаю.

Я собирала выброшенные из гнезда яйца. И пыталась выходить крошечных дракончиков, которых сочли слишком слабыми, чтобы тратить на них время.

И оказывались правы. Раз за разом. Но я все равно пыталась.

– И много ты камней получил?

– Ни одного. – Ник взял меня за руку. – Я… и вправду оказался слишком слабым, чтобы носить это имя. И слишком наивным. Я полагал, что после смерти отца все наладится. Да, пусть я не могу уехать из города, но я могу сделать его лучше. Я готовил проект реконструкции. Мы можем позволить себе расшириться за счет туристов. Сделать походные тропы. Построить наблюдательные башни. Люди не мешали бы драконам, но могли бы наблюдать за ними. Институт опять же… да и драконья кровь.

Которую он покупал, хотя мог получить столько, сколько пожелал бы.

– С одного дракона можно получить пару галлонов крови в неделю, а из нее уже сделать лекарства… очень дорогие и очень нужные лекарства, патент на которые принадлежит «Фармтеку». Это дает право говорить о расширении. Я купил участок на побережье. Достаточно большой и пустынный, чтобы можно было отселить часть стаи. Договорился со строительной компанией, чтобы поставили дома для егерей.

– Разводить драконов на кровь?

– Предпочитаешь на мясо и камни? Уна, реальность в том, что без нас они в новом мире не выживут.

И он был прав.

Море оскудело. И стада бизонов остались в славном прошлом. Но… мне все равно было муторно. И желание накрыться одеялом с головой лишь окрепло.

– В отличие от коров, драконы в неволе не размножаются. – Ник погладил мою руку. – Я хотел предложить тебе место старшего егеря, но придется повременить. Оллгрим подал в отставку. С Гевином несчастный случай произошел. Людей и здесь не хватает.

– Как у него получилось? Вырастить дракона?

– Есть кое-что… Мои предки изучали не только свой дар, но и драконов. И да, остались упоминания, что их даже оседлать пытались. Кое у кого получалось…

Ага. Получалось. Задница заныла, стоило вспомнить.

– Я не знал про Гевина. И про Джонни. Сейчас кляну себя, что был недостаточно внимателен, что просто уничтожил и бумаги, и лабораторию. Первые пару лет не отпускал Клайва ни на шаг, потом расслабился, решил, что опасности от него нет. Приглядывал, но и только. А ведь если бы у меня хватило духу признаться, многие остались бы живы.

Может, и так. Или нет. Или…

Девушки, которых убил тот маг. Я даже не знаю, сколько их было. Газеты кричали о сотнях зверски замученных женщин, но подозреваю, несколько преувеличивали.

– Во всяком случае, Зои… и ее ребенок. Вихо, возможно… в этом деле много упущенных возможностей. Я промолчал. И он не рассказал мне про свою работу. Он ведь не думал, что я в этом замешан, просто решил не впутывать. А скажи, и я бы понял, в чем там дело, и сумел бы помочь. И тогда бы Сапфира не погибла, как и ее дикарь. Возможно.

И что ему ответить?

Ничего. Мы оба молчим, давимся своими догадками, строим картины чудесного прошлого, которое могло бы случиться, если бы…

– Тебя не посадят? – Я все же дотянулась до Ника.

– Нет.

– А со мной что будет?

– Ничего.

Нет, в то, что меня не посадят, я уже верю. Оно, конечно, вроде и сажать не за что, но в душе, признаюсь, оставались кое-какие сомнения. С правительством никогда не угадаешь.

– Я про кровь.

– Здесь сложнее. – Ник не стал притворяться, будто не понимает, о чем речь. – Тогда я всерьез был настроен уйти и не видел другого возможного наследника.

Я почесала нос, в котором медленно, но верно скапливались сопли. Наследник, да… какой из меня наследник? И тогда, и теперь тем более.

– И разрешения твоего я спросил.

– Ну спасибо.

Доверчивая дура. Влюбленная доверчивая дура, которая пытается убедить себя, что несколько поумнела, но в глубине души подозревает, что не так уж и сильно.

Иначе давно бы наорала. Или кинула чем-нибудь тяжелым. Или пригрозила. Не знаю, судом, к примеру.

– Гордон Эшби, скажем так, был предусмотрительным засранцем и подозревал, что в жизни случается всякое, тем более дети и вправду не выживали. Он не хотел, чтобы имя Эшби исчезло, и оставил подробные инструкции. Правда, я первый решил воспользоваться правом принятия в род другого человека…

Я шмыгнула носом.

Интересно, если юридически я – Эшби и Томас тоже Эшби, то нас вообще поженят? То есть сугубо в теории интересно, поскольку замуж я не собираюсь. Я знаю, что он купил кольцо. И спрятал его в ящике комода под носками, куда я залезла случайно. И даже немного стыдно стало, когда кольцо нашла, а потом стыд сменился размышлениями о нем.

Обо мне. И свадьбе. И о том, что жена из меня получится на редкость паршивая, несмотря на вколоченные матушкой умения.

– …И комитет из восьми представителей изучит кровь претендента, пользуясь оставленными инструкциями и аппаратом, который был придуман Гордоном Эшби. Своего рода семейная реликвия.

Я умею готовить. И даже без книги рецептов справлюсь. Полы тоже помыть способна. Знаю, что шерстяные вещи стирают в холодной воде, а белье кипятят. Сумею с пылесосом поладить, если придется. И с