каввана. Он, так сказать, следил за вознесением слова к его изначальной основе, примерно, как мистики Меркабы в своё время содействовали вознесению души. От немецких хасидов до позднейших групп каббалистов XX столетия мистики часто занимались мистической молитвой с её тайными медитациями на своих собраниях и в синагогах. Мы знаем молитву об усопших, составленную в стиле каббалистической поэзии, которую Нахманид читал перед могилой Авраама; в ней он описывал в каббалистических терминах восхождение души к её дому в высшей сфере[642].

Вслед за Нахманидом, мы находим, прежде всего, двух каббалистов Эзру бен Соломона и его младшего коллегу Азриэля, который, согласно некоторым указаниям, был его зятем. Шемтов ибн Гаон свидетельствует, что оба были из Жероны, и его свидетельство подкрепляется всеми другими известными обстоятельствами[643]. Их часто путали друг с другом в поздней литературе уже в XIV столетии. Сочинения одного приписывали другому, и многие учёные, в конечном счёте, утверждали, что Эзра и Азриэль были одним и тем же человеком. Сходство имён словно подкрепляло этот вывод. Грец полагал, что, даже если это были два разных человека, «их, тем не менее, следует считать за одного в истории Каббалы»[644]. Но все эти старые гипотезы вытесняются изучением текстов, как и предположение (к которому некоторое время я и сам склонялся)[645], что мы имеем дело с двумя братьями. Исследование И. Тишби, в частности, решительно прояснило литературные аспекты работы этих двух каббалистов. Это прояснение стало возможным благодаря моему приобретению (в 1928 Г. для библиотеки Еврейского университета) большой части комментария Азриэля к талмудическим агадам и доказательствам, которые удалось предоставить в пользу существования комментария Эзры, носящего то же название и сохранившегося во многих манускриптах, прежде всего, в несомненно полной форме в Hebrew Codex 441 библиотеки Ватикана. Тишби продемонстрировал, что, совсем не являясь одним человеком в истории Каббалы, эти два учёных, напротив, представляют две совершенно разные тенденции[646]. К сожалению, мы должны полностью отбросить в нашем анализе прекрасные биографические детали, которые Сеньор Сакс нашёл в предисловии к каббалистической работе под названием Эзрат ха-Шем, и ошибочно приписал Азриэлю. В этой ошибке он следовал Грецу и другим [647]. Это предисловие с описанием споров автора с философскими оппонентами Каббалы и его странствиях принадлежит автору гораздо более позднего поколения. Оно было написано кем-то, кто подобрал и выдал за свой небольшой трактат Азриэля, но, тем не менее, точно не был им[648].

От Эзры бен Соломона, умершего около 1235 года, до нас дошёл комментарий к Песне Песней, напечатанный под именем Нахманида в Алтоне в 1734 г. в сильно повреждённом тексте, но сохранившийся во многих прекрасных манускриптах[649]. У нас также есть комментарий к талмудическим агадам. Обе книги, или выдержки из них, были широко распространены. Я смог опубликовать два его каббалистических письма из манускрипта в библиотеке Ватикана[650]. Авраам Абулафия видел его комментарий, уже не сохранившийся, к книге Йецира, и охарактеризовал традиции комментария как «краткие и верные»[651]. Различные другие примеры его Каббалы, включая важный текст о Древе Познания, сохранились в манускрипте[652].

Мы не знаем имени отца Азриэля. Моше Ботарель, упоминающий в своём комментарии к Йецира 3:1 некоего Азриэля бен Менахема, выказывает в цитатах такую склонность к выдумкам, что его свидетельства при отсутствии дополнительных подтверждений не заслуживают доверия. У нас есть множество сочинений Азриэля, и все каббалистические по своему характеру. В работе Ша ар ха-Шоэлъ, которую поздние авторы называли «Объяснения о десяти сефирот», мы находим катехизис, излагающий учения о сефирот в форме вопросов и ответов в стиле неоплатонической логики. Этот трактат, к которому сам автор, очевидно, написал своего рода комментарий, был впервые издан в 1850 г.[653] Я опубликовал довольно длинный отрывок родственного текста Азриэля под названием «Путь веры и путь ереси» из Ms. Halberstam 444 [654]. Эти страницы особенно ценны. Комментарий к Йецира в изданиях под именем Нахманида точно принадлежит Азриэлю, как признавал уже Иеллинек. Ошибочное приписывание Нахманиду случилось раньше[655]. Комментарий к талмудическим агадам, редактированный Тишби, представляет собой ревизию и частью значительное увеличение комментария Эзры, что особенно познавательно именно в свете различий, отличающих его от первой версии старшего современника Азриэля[656]. К сожалению, книга, похоже, сохранилась только частью. Некоторые длинные выдержки ещё встречаются в других манускриптах. Тишби убедительно показал, что «комментарий» к молитвам (на самом деле, собрание инструкций по мистической медитации), хотя и в целом приписывается Эзре бен Соломону в манускриптах, на самом деле принадлежит Азриэлю. Похоже, он сохранился, хотя и не полностью, но большей частью, во многих манускриптах, и до сих пор не отредактирован[657]. Тишби продемонстрировал, что во всех характерных особенностях языка и особой терминологии книга постоянно согласуется с Азриэлем, и никогда — с подлинными сочинениями Эзры. В 1927 г., когда я опубликовал длинное письмо, отправленное Азриэлем из Жероны в Бургос, я ещё колебался, приписывать ли его Азриэлю или Иакову Коэну из Сории, под именем которого оно также появляется в некоторых манускриптах. С тех пор я нашёл множество следов подлинных сочинений Иакова Коэна, и уже не может быть никаких сомнений относительно авторства Азриэля как с точки зрения стиля, так и с точки зрения содержания[658]. От Азриэля до нас дошло также детальное изложение о тайнах жертвоприношения, Сод ха-Корбан, пока неопубликованное; многие более короткие тексты о мистицизме молитвы; и, прежде всего, краткий, но чрезвычайно ценный список каббалистических тезисов о молитве, который я отредактировал[659]. Существуют также остатки каббалистических стихов, взятых, возможно, из дидактического стихотворения о Каббале, уже утраченного [660].

Оба комментария к агадам представляют наложение всего агадического материала в той степени, в какой он считался в каббалистических кругах Прованса особенно значимым и наполненным эзотерическим смыслом. Часто эти цитаты не содержат никаких реальных объяснений точного мистического смысла, даже если он упоминается как «очевидный». Эзра был в особенности консервативен в этом отношении и лишь изредка позволял себе детальные отступления. То, что он получил свои комментарии устно от других, не вызывает сомнения. Его комментарий к Песне Песней даёт столь же традиционное объяснение каббалистического смысла Быт. I[661], а также перечисление заповедей Торы, сопровождающееся многими, зачастую загадочными указаниями их мистических причин. Сам Эзра отредактировал более полную версию своего комментария к агадам трактата Hagigah, главной