совпадают с сефирот, и каждый представляет отдельный мир. Они описываются при помощи концепций, которые происходят из светового символизма круга Ийюн, но только первые три определены с какой-то точностью. Здесь тоже бросается в глаза теистический характер разделения между самим Богом и этими «путями»:

Мастер Всего превыше всех атрибутов и чисел. В Своём всемогуществе Он создаёт пути мира, один за другим; он позволяет рождаться одному миру за другим. Первый путь, первый свет, «стези туда не знает хищная птица» [Иов 28:7] — это корень мыслей [идей?], и он возникает на «пути великолепия», то есть изначального ума [мадда кадмон], связанного с «чистой мыслью». Из него исходит путь, излучающий ум [сехел]. ... Это великолепие твёрдо установленного престола, который поднят на трёх изначальных столпах ... и все сотворённые вещи существуют в нём, и отсюда вылетают души пророков и святого Израиля. И, кроме того, есть путь, который представляет собой драгоценность всех путей [на котором все пути вместе образуют драгоценность, ср. Бахир, раздел 43], а также последний престол.

Первые три пути — это, очевидно, первые три сефирот; престол с его тремя столпами образует следующую триаду сефирот, в которой «праведный» — это седьмая сефира, а последний престол — последняя сефира. Оба престола описываются как места почитания и поклонения для сонмов ангелов.

Через посланца, Берахья из Дамаска, это откровение якобы добралось до Элеазара из Вормса. Автор письма затем довольно внезапно обращается к собственным путешествиям по Провансу. Он вспоминает о том, что слышал в Арле от некоего р. Соломона бен Маслиа. Письмо сообщает от имени его отца:

Во дни святого рабби Элханана был в Провансе признанный старый учёный Торы, глава академии Лунеля, получивший от Элеазара из Вормса небольшую брошюру под названием «Книга тайн», которую он старался показывать только тем, кто этого достоин.

Что именно содержалось в этой книге, не сообщается, но можно предположить, что она содержала краткое изложение ранее цитированных откровений, добравшихся таким путём до Прованса. Далее мы узнаём, что какое-то время спустя автор письма встретил в собственной стране (Испании) великого учёного, Натаниэля из Монпелье, с которым очень подружился.

Я скопировал из заметок его дяди, Захарии из Монпелье, который много лет провёл в византийских землях и там получил от старца, которому было почти 120 лет [заметки о степенях эманаций]. Этот Хасид, равно сведущий в философии и астрологии, но позже презиравший все науки и каявшийся в занятиях ими, обратился к поиску Бога, пока, наконец, не был посвящён в тайную науку в течение трёх лет потомком царя Давида по имени р. Хисдай ха-Наси.

Псевдоэпиграфический характер всех этих утверждений едва ли следует указывать, и поскольку анализ сочинений Исаака Коэна показывает, что он действительно собирал и перерабатывал старые традиции, мы должны заключить, что эти литературные изобретения следует приписывать кругу прованской группы, с учётом общего каббалистического подхода, которому они также соответствуют.

Иеллинек предполагал, что этот Хисдай был никем иным, как знаменитым учёным и придворным с тем же именем, и потому текст следует датировать X столетием[625]. Однако, и язык, и идеи, выраженные здесь, принадлежат рассматриваемой прованской группе. Возможно, автор имел в виду старого поэта с этим именем, упомянутого как составителя хорошо известного пиюта [626]. В заключении длинное письмо приписывает этому Хисдай описание блаженства душ в высшем мире сефирот. Описание не отрицает его близости к неоплатонической эсхатологии:

Причина причин не имеет ни начала, ни места, ни предела. Когда возникло в Его воле создать миры заново, они были непостижимы и невидимы. Затем пришла воля[627], и из великого света изошли десять внутренних точек, которые подобны свету, затмевающему солнце. Свет глубочайшей точки не отделён от её субстанции, и это интеллигибельная точка, некуда махшабит, из света которой сияет вторая интеллигибельная точка[628]. И она представляет начало путей первопричины. Её светом сияет третья точка, мать внутренних душ, и наши мудрецы называют эту точку аработ-небеса. ... И из её света сияет великий блеск, духовная точка, которая является началом мира святых духов и называется мудрецами Мишны [в Hagigah 12а] зебул-небеса. И эта точка — основание миров, и когда Соломон при создании Храма построил Святая Святых, именно к этому он стремился, как следует из его слов в 3 Цар. 8:13. И в начале мира, который обозначен как мир Милосердия, две других точки сияли вместе с ней: миры Милости и Суда. Здесь начало творения низших душ, нефашот, которые рождаются заново, когда создаются тела, и потому [этот мир] мудрецы называют махон-небеса, ибо это основание, махон, для места всех миров, которые исходят отсюда, и в нём существует и утверждается правление мира последнего суда. ... И это очертание престола, о котором сказано: И милостью основан Его престол. И после этих эманаций исходит свет мира [на иврите это может также означать: вечный свет], из которого построен столп, на языке мудрецов [в Бахир, раздел 105] называющийся Праведным Мира, и из него вылетают души. Они пришли из света мира, который называется «миром душ», и они входят в тела пророков. И этот столп — формирующее начало тонких пневматических тел, из которых также формируются тела пророков, имеющие форму тела, но, тем не менее, не являющиеся телами. Ибо даже если печать едина, на ней, тем не менее, вырезаны самые разные формы. После этой эманации сияют два света: пневматическая точка и психическая точка. Из пневматической точки вылетают души, изошедшие из света Милосердия, и они входят в тела обладателей святого духа или рпеита, и это образование пневматических тел, которые похожи на тела, но, тем не менее, не [материальные] тела. ... Из психической точки вылетают низшие духи, которые исходят из великолепия мира суда и входят в тела совершенных и высших учёных, в которых сияют искры святого духа над миром низших душ. И это формирование чистых тел, имеющих атрибуты тел, но, тем не менее, не являющихся [телами], даже если они не так чисты, как первый и второй [род высших тел]. И после этой эманации из каждой части этих световых точек сияет свет, являющийся эманацией последней точки, к которой каждая из этих точек излучает свой свет, в соответствии с божественной волей. Иногда [эта последняя точка] получает ото всех, иногда только от немногих, всегда согласно указанию Высшего Царя.