Вентиляторы уносили ароматный дым. Он думал о том, что все кончается, в том числе колечки дыма от сигар. При нормальной гравитации они долго еще простояли бы в воздухе, но здесь это, увы, невозможно.

– Сэр, трутни чужих взбесились! Они стучат по корпусу корабля, они везде, они словно обезумели.

Спирс задумчиво посмотрел на тлеющий кончик сигары и взял ее так, чтобы пепел падал прямо в трубку очистителя. Нечего загаживать кабину этой устаревшей дрянью, как бы дорого она когда-то ни стоила! Итак, трутни поняли, что королевы больше нет на планетоиде. Интересно. А он все гадал, действует ли их эмоциональная связь на расстоянии. Что-то такое, значит, у них есть. Мама ушла, а дети забеспокоились. Очень интересно.

– Генерал!

Но хорошая сигара – вот что было действительно интересно.

Хотя управление кораблем было полностью блокировано, видеокамеры действовали. Уилкс и не собирался делать каких-либо исходящих вызовов; он не хотел рисковать, ведь кто-то мог подслушать их – до сих пор, похоже, никто не знал, что они здесь. Да и не с кем было ему говорить.

Но кто-то все-таки знал, что они на корабле. Связь вдруг заработала, и на экране появилось отчетливое изображение.

Бюллер.

Черт!

– Митч!

На голограмме андроид выглядел ничуть не хуже обычного. Билли никак не могла определить, где именно он находится – за ним виднелась стена какого-то вполне благопристойного кабинета, а сам андроид восседал за столом. Его новые ноги не видны, и если бы она не знала, то подумала бы, что он выглядит так же, как и в день их первой встречи. Очень давно. Очень далеко.

– Привет, Билли. Я нашел этот выход на вас по каналу безопасности. Им управляет компьютер, так что подслушать нас никто не сумеет, ты можешь говорить, если хочешь. Если же не хочешь… Что ж, я пойму.

Билли посмотрела на Уилкса. Морпех пожал плечами:

– Валяй. Кто-нибудь все равно поймет, что мы здесь. Я понял, это судно – нечто вроде служебного. Мы везем груз Спирса, – капрал включил микрофон.

– Митч, я здесь.

– Я так рад, что ты в порядке, – сказал он. – Я боялся, что ты попадешь под пули, когда началась стрельба.

– Ты это видел?

– Я был недалеко от вас.

– Митч, прости…

– Ты не виновата, – перебил он. – Спирс привязал ваш звездолет к своему, и вам никак не остановиться – если только повредить судно.

– Ты можешь сесть на другой корабль?

Он усмехнулся, быстро и натянуто:

– Возможно, хотя ни к чему хорошему это не приведет. Морпехи погрузились на один из звездолетов, а моторы не работают. Я думаю, Спирс просто расплавил двигатели. Он не хочет, чтобы кто-нибудь следовал за ним.

Раздался приглушенный взрыв в фоновом режиме.

– Что это было?

– Вероятно, граната. Трутни, что остались на базе, просто взбесились. Спирс забрал королеву. Я думаю, что они как-то могут это чувствовать.

– О, боже!

– C этим ничего не поделаешь, Билли. Я здесь, а вы там. Если бог есть, то он, или она, или оно имеет извращенное чувство юмора, судя по тому, что я видел.

– Митч, я…

– Нет, Билли. У меня было время подумать кое о чем, и ты права: мы слишком разные для того, чтобы долго быть вместе. Мы бы попробовали и, наверное, побили бы все рекорды, но рано или поздно надоели бы друг другу до смерти. И это не потому, что я создан так, а ты иначе. У нас разные системы отсчета. Даже если бы нам удалось разобраться в том, что уже произошло, наш союз все равно не просуществовал бы долго.

– Мы могли бы сделать это в прошлом, если бы я не так боялась, – сказала она.

Он покачал головой. На заднем плане полыхнул еще один взрыв.

– Нет. Новейшая модель андроида, настоящий искусственный человек, может, и будет способен полностью влезть в человечью шкуру. До тех пор пока я не был разорван чужими, я тоже, возможно, мог обмануть чей-то взгляд – но не больше. Я смог обмануть даже себя на некоторое время. В конце концов, я не совсем человек. Не такой же, как вы.

Билли не могла говорить.

– Ты лучше нас, Бюллер, – вмешался Уилкс. – В этом твоя проблема. Прочнее, умнее, быстрее, и когда дело доходит до некоторых вещей, гуманнее и снисходительнее. Будь у меня твои ноги – особенно такие, как у тебя были прежде, – я бы ни о чем не беспокоился. Ты слишком легко нас прощаешь… Митч.

Билли моргнула и уставилась на Уилкса. Она в первый раз слышала, как Уилкс называет андроида по имени.

Митч тоже оценил это.

– Спасибо, Уилкс, – сказал он. Его голос дрожал, он едва был способен говорить. О, Боже! – Позаботься о Билли.

– Конечно.

– Митч!

– Мне надо идти, Билли, – сказал он. – Там умирают люди, и хотя я узнал, что не все люди достойны спасения, я все еще не могу нарушить это маленькое встроенное этическое правило. Береги себя, Билли. Я люблю тебя. Сейчас я понимаю, что я всегда тебя любил. И сколько бы времени мне ни осталось, всегда буду любить. Прощай.

Изображение исчезло прежде, чем она смогла ответить.

– Митч!

– Передача окончена, – пробормотал Уилкс. Он уставился на пустое место, где только что была проекция. Он не мог посмотреть на девушку.

Будь она на его месте, Билли бы и сама на него не смотрела. Она чувствовала себя дерьмом. Да, Митч – андроид, но Уилкс прав: он лучший человек, чем она сама. Намного лучший.

Билли заплакала и довольно долго не могла успокоиться.

– Мы вышли с орбиты и летим на приличной скорости, – сообщил Уилкс.

Билли тупо кивнула, но ничего не сказала.

– Возможно, скоро мы окажемся в гиперпространстве. В отсеке для команды осталось полдюжины капсул для гиперсна. Все остальные выломаны, чтобы разместить трутней, но эти шесть вроде вполне в рабочем состоянии.

Билли ничего не ответила и на это.

– Мы должны спуститься и проверить их. Не знаю, сколько времени мы будем в пути, пока доберемся хоть куда-то. Может быть, месяцы, может быть, годы.

Она посмотрела на капрала. Ее молчание действовало ему на нервы.

– Слушай, я уже проверил шлюпку. Они приняли ее за грузовое пространство, так что мы могли бы вернуться. К тому же здесь есть костюмы – и для открытого космоса, и атмосферные. Но даже если бы мы и выдержали дорогу назад – что, кстати, весьма сомнительно, – с базы никому никуда никогда уже не улететь. Чужие полностью захватили ее, и ты знаешь это. Вернуться, не имея возможности снова взлететь, – чистейшее самоубийство. Мы никому не можем помочь.

– Я понимаю, – сказала она. Ее голос был мертвецки спокойным, плоским, безэмоциональным.