Всё очень просто. В гареме она и мужчин-то не видела, кроме султана, там одни женоподобные и безбородые евнухи, с сыто выпирающими животами, оплывшими лицами… Редкое исключение — новенькие, ещё не успевшие заплыть жирком, да разве что кое-кто из охраны. И, разумеется, массажисты, такие, как Али, ибо трудились до седьмого пота. Неудивительно, что настоящие мужчины, которых она теперь видит довольно часто, так притягательны.

Али!

Мысли её невольно приняли иное направление. А ведь если у Августа от чудо-состава восстановится рука, то… может ли евнух с помощью того же средства превратиться в нормального мужчину? Думается, что, как и галлу, ему достаточно восстановить естество всего лишь в прежнем виде, без каких-то магических добавлений. Она вновь залилась краской, на сей раз по иной, чем раньше, причине. Мазь мазью, но кто будет её накладывать? Наверное, не обязательно ей самой… А очень уж хотелось, чтобы могучий и добрый нубиец перестал сокрушаться по своей ущербности, смог бы вкусить радостей жизни, жениться, завести детей. Все воины мечтают о сыновьях, и Али, уж точно, не исключение.

Тут она задумалась всерьёз.

Хорошо бы поговорить об этом с эфенди. Только… В ответ на собственные рассуждения покачала головой и невольно улыбнулась. Не раньше, чем отыграют свадьбу её новый «племянник» (Ирис чуть не захихикала) и луноликая. Которая в своё время нет-нет, да высказывала сожаление, что непревзойдённому мастеру массажа, а теперь ещё и телохранителю, не хватает лишь одной, но такой важной детали до того, чтобы стать совсем уж непревзойдённым мужчиной… Что ж, выбирая Али Мустафу, прекрасная танцовщица знала, на что шла: вряд ли супруг отнесётся снисходительно к некоторым слабостям жены. Умнейшая женщина, она сама не раз повторяла ученице: «Выбор — это неизбежный отказ от чего-то ещё. Ты принимаешь новое, возможно — более выгодное или даже желанное, но готовься и расстаться с чем-то. Даже если оно тебе привычно и дорого. Увы…»

Забывшись, Ирис не сразу осознала, что голоса мужчин стихли. Подняв глаза, она смутилась. Оказывается, все они, прервав разговор, смотрели на неё. Бомарше — с обожанием и восхищением, эфенди — с неизменной ласковой улыбкой, а вот султан… настороженно и как-то неверяще.

— Что я слышу? Сперва мне казалось, что я чего-то недопонял: но, выходит, твоя жена и впрямь ухаживает за… нашим другом?

Солнцеликий вопросительно приподнял бровь.

Аслан-бей неторопливо огладил бороду.

— По моему личному распоряжению, друг мой, для быстрейшего достижения желаемого результата. Помнишь ли, — он сощурился, — мы с тобой как-то беседовали о сущности мужчины и женщины? И я говорил, что по назначению своему от Аллаха мужчина — великий разрушитель, именно потому среди нас рождается так много воинов. В женщине — самой природой заложено созидательное начало, оттого и участь её — вынашивать и рожать, взращивать плоды и детей, быть вдохновителями, или, как называли греки, музами, служить прекрасному и услаждать взоры… В этой малышке, по воле Всевышнего, сосредоточено удивительно много созидательной силы. Не мудрено, что выздоровление нашего друга и гостя идёт столь быстро.

— Гм, — только и отозвался султан, по-прежнему пристально вглядываясь в рыжекудрый «подарок».

Ирис смиренно встала, опустив глаза. Её эфенди был рядом, а значит, не даст в обиду.

— Если ты посмотришь внимательно, не на неё самоё, но вокруг…

— Вот я и гляжу, — напористо перебил султан.

— А теперь взгляни на меня таким же образом. Видишь общее?

Издав удивлённый возглас, Хромец даже вскочил на ноги. В удивлении обошёл вокруг улыбающегося лекаря, затем приблизился к затаившей дыхание девушке. Обшарил взглядом, даже вроде бы принюхался; мягко, словно рысь, покружил, оглядел, прикоснулся к волосам… На миг Ирис обожгло страхом: вдруг… увидит? Но султан лишь с шумом выдохнул сквозь зубы.

— А ведь на ней — твоя аура, Аслан. Я угадал?

Осторожно провёл ладонью над головой девушки, вдоль затылка, спины…

— Совершенно верно, мой повелитель.

Словно обжёгшись, Тамерлан отдёрнул руку. Задумался.

Ирис глянула в раскосые глаза — и похолодела.

— Я перелил ей толику своей магии, — услышала она спокойный голос мужа и сморгнула. Ещё немного — и под хищным взором живого и магического глаз она принялась бы каяться во всех мыслимых и немыслимых грехах… По спине защекотали струйки пота. — То, что ты видишь, — продолжил эфенди, — это часть моей ауры. Именно она, усиливая и подталкивая к действию созидательное женское начало, заставляет работать чудо-лекарство в сотни раз сильнее, чем это было бы, втирай его кто-то другой, даже я сам. Теперь ты понимаешь, отчего я храню эти процедуры в секрете даже от доверенных учеников… а тебе ведь наверняка доложили об этом? Ах, друг мой, твой подарок оказался многажды больше ценен, чем ты сам предполагал! И он же теперь — мой главный секрет. Которым я, пока жив, не хочу делиться с кем бы то ни было, ибо…

Они обменялись понимающими взглядами.

— Не нужно ли усилить охрану? — заботливо осведомился султан.

— О, думаю, в этом нет необходимости. Из дому она выходит редко, Али в этих случаях превосходно справляется.

— Ммм… Хорошо, поговорим об этом позже. Ты разрешишь мне взглянуть на свою супругу?

Аслан-бей кивнул Ирис.

— Сними покрывало, милая. –

Та замедленно, чтобы скрыть дрожь в руках, опустила вуаль. Несмело подняла глаза.

— Чистые изумруды, — пробормотал Хромец. Не сдержавшись, вновь провёл ладонью по рыжим кудрям. — Хороши, право… Как подросла, как распустилась, словно дивный цветок… А ведь самое забавное, что Махмуд не ошибся, однажды предположив, что маленький заморыш превратится ещё в красавицу…

Взгляд его снова потяжелел.

— Кто и что для тебя твой муж? — тихо и грозно рыкнул он. — Смотреть в глаза!

Ирис глянула бестрепетно — и улыбнулась. В груди так и разлилась тёплая волна.

— Самый дорогой и уважаемый человек на свете, — ответила тихо.

— Дороже меня?

— Прости, Повелитель…

Он неожиданно усмехнулся.

— Вижу.

Непостижимым образом что-то менялось в его лице. Только что было жёстким — и вдруг отмякло, посветлело…

— Признаю, — только и сказал непонятное. Повернулся спиной, отошёл — и будто не замечал больше, вновь переключившись на беседу с выздоравливающим и его лекарем.

Табиб потихонечку сделал рукой условный знак, и девушка, успевшая изучить этот тайный язык жестов, кивнула Али. Вдвоём они выскользнули из комнаты посла.

Хорошо, что верный нубиец оказался рядом, когда, едва закрыв за собой дверь, Ирис чуть не осела на пол — ноги вдруг онемели…

Потом они осведомились у начальника охраны о планах Солнцеликого, узнали, что тот намерен загостить до позднего вечера, а значит, следовало озаботиться хорошим обедом, распорядиться насчёт бань с целебным паром, проследить, чтобы были готовы серебряные иглы для любимых процедур султана. Возможно, понадобятся и услуги Али, как массажиста… А потом — ужин, чай со сладостями, согретая жаровнями и благовонными курильницами библиотека для приватной беседы и отдохновения души. Не забыть покормить и самих сопровождающих султана, в две очереди, чтобы, пока одни кушают, другие бдят на службе…