Как бы сладко ни звучали его слова, тон почти командный.

– Но я…

– Давай.

Решительность в его голосе меня смущает, но гормоны не дают смятению развиться. Не могу отрицать: то, как Хардин уговаривает меня, рассказывая обо всех непристойностях, которые он сделал бы со мной, поднимает температуру в комнате минимум градусов на десять.

– Что ж, теперь, когда ты подчинилась, – продолжает он, даже не дождавшись моего согласия, – скажи, когда останешься в одном белье.

Ого…

Тихо подхожу к двери и закрываю на замок. Спальная Кимберли и Кристиана, как и комната Смита, находится наверху, но они вполне могут еще сидеть на первом этаже. Я внимательно прислушиваюсь, и когда где-то сверху хлопает дверь, я чувствую себя спокойнее.

Я спешу назад, хватаю бутылку и допиваю. Жар внутри меня из маленькой искры разгорелся до пылающего пожара; стараюсь без колебаний снять брюки и забираюсь на кровать в одной тонкой хлопковой рубашке и белье.

– Ты еще здесь? – спрашивает Хардин – наверняка с коварной ухмылкой.

– Да, я… я готовлюсь.

Поверить не могу, я действительно буду это делать!

– Хватит раздумывать. Потом еще поблагодаришь меня.

– Хватит читать все мои мысли, – шучу я, надеясь, что он прав.

– Ты ведь помнишь, что я показывал тебе?

Я киваю, забыв, что он меня не видит.

– Я принимаю твое нервное молчание за ответ «да». Хорошо. Давай, коснись пальцами там, где я говорил тебе в прошлый раз…

Хардин

Я слышу резкий выдох Тессы и понимаю, что она делает все, как я сказал. Живо представляю, как она лежит на кровати, раздвинув ноги. Черт!

– Боже, как бы я хотел быть рядом и смотреть на тебя! – со стоном говорю я, пытаясь не обращать внимания на то, как кровь приливает к моему члену.

– Тебе это нравится, правда? Смотреть на меня? – прерывисто дышит в трубку она.

– Да, блин, нравится. А тебе, как я понимаю, нравится, когда я смотрю.

– Да, как и тебе, когда я тяну тебя за волосы.

Моя рука машинально тянется в межножье. Я представляю, как она извивается под прикосновениями моего языка, как хватает меня за волосы и со стоном произносит мое имя, и сжимаю себя рукой. Только Тесса может так быстро возбудить меня.

Ее стоны приглушенные, слишком тихие. Надо ее подбодрить.

– Быстрее, Тесс, двигай пальцами по кругу, быстрее. Представь, что я там, что это я касаюсь тебя пальцами и приношу тебе удовольствие, довожу тебя до оргазма. – Я стараюсь говорить тише на тот случай, если мой надоедливый гость вдруг окажется в коридоре.

– О боже, – снова выдыхает и стонет она.

– Мой язык тоже касается тебя, детка, я прижимаюсь к тебе губами, посасываю, кусаю, дразню тебя.

Стаскиваю шорты и начинаю медленно мастурбировать. Я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на ее тихих вздохах, мольбах и стонах.

– Делай то же, что и я, – шепчет она, и я представляю, как она прогибает спину над кроватью, лаская себя.

– Уже, – бормочу я, и она издает стон. Ух, я хочу ее видеть!

– Говори со мной еще, – просит Тесса.

Я чертовски люблю такие моменты, когда ее невинность исчезает… ей всегда нравится слушать непристойности.

– Я хочу трахнуть тебя. Нет, я хочу положить тебя на кровать и заняться с тобой любовью, жестко и быстро, с такой силой, что ты будешь выкрикивать мое имя каждый раз, когда я вхожу все глубже и глубже…

– Да… – стонет она.

Ее дыхание учащается.

– Давай, детка, кончай. Я хочу слышать это.

И замолкаю, услышав тихие стоны. Она заглушает их, зарывшись в подушку или матрас – черт его знает, как именно, но, представив это, я кончаю в трусы, сдавленно прохрипев ее имя.

Несколько секунд или минут, точно не знаю, в телефоне слышны только наши одновременные вздохи.

– Это было… – начинает она, тяжело дыша.

Я открываю глаза и опираюсь локтями на стол перед собой. Я сам стараюсь отдышаться, и моя грудь быстро поднимается и опускается.

– Ага.

– Подожди немного. – Она хихикает. Я улыбаюсь одними уголками губ, а она добавляет: – А я-то думала, что уже все перепробовали.

– О, есть много вещей, которые я хочу с тобой сделать. Однако, увы, для этого мы должны быть в одном городе.

– Тогда приезжай сюда, – быстро произносит она.

Переключив телефон на громкую связь, рассматриваю свою ладонь.

– Ты же не хочешь, чтобы я был там. Нам нужно больше свободы, не забыла?

– Знаю, – с легкой грустью говорит она. – Нам действительно нужна свобода… и, кажется, это помогает. Ты так не думаешь?

– Нет, – вру я.

Но знаю, что она права: ради нее я старался стать лучше, и я боюсь оступиться и потерять мотивацию, если она опять быстро простит меня. Если мы… когда мы найдем дорогу друг к другу, я хочу, чтобы все было по-другому – для нее. Я хочу, чтобы так было всегда, чтобы я мог доказать ей: мы больше не будем ходить по «замкнутому кругу», как она его называет.

– Я правда по тебе скучаю, очень сильно, – говорит она.

Я знаю, что она любит меня, но, каждый раз уверяясь в этом, я будто снимаю тяжесть с груди.

– Я тоже скучаю по тебе. – Больше всего на свете.

– Не говори «тоже». Как будто ты просто соглашаешься со мной, – саркастически замечает она, и у меня сам собой становится рот до ушей.

– Не воруй мои идеи, это неоригинально, – в шутку ругаюсь я, и она смеется.

– Я тоже могу, – по-детски возражает она.

Будь она здесь, сейчас она насмешливо показала бы мне язык.

– Боже, какая ты сегодня вздорная. – Я скатываюсь с кровати. – Надо сходить в душ.

– Это точно.

– И невероятно смелая. Кто бы подумал, что ты согласишься мастурбировать по телефону? – усмехаюсь я и выхожу в коридор.

– Хардин! – в ужасе визжит она, как я и ожидал. – И, кстати говоря, ты уже должен знать, что можешь склонить меня практически к чему угодно.

– Если бы это только было правдой… – бормочу я.

Будь это правдой, она бы сейчас была здесь.

Выхожу в коридор босиком и вздрагиваю, ступив на холодный пол. Но тут слышу чей-то голос и от неожиданности роняю телефон на пол.

– Прости, дружище, – басит где-то рядом Ричард. – Тут стало жарковато, поэтому я…

Он замолкает, видя, что я спешу поднять телефон, но уже слишком поздно.