Вижу голову Зеда между ее сливочного цвета бедер. Руками он водит по ее телу.

Я пытаюсь подойти к ним, чтобы схватить его за горло и припереть к стене, но ноги у меня будто ватные. Я пытаюсь закричать, но не могу открыть рот.

– О Зед, – стонет Тесса.

Я закрываю уши руками, но без толку – ее голос звучит прямо у меня в голове, от него никуда не деться.

– Ты такая красивая, – шепчет он, и она снова издает стон.

Кончиками пальцев он гладит ее грудь, прижимается к ней губами.

Я не могу сдвинуться с места.

Они меня не видят, даже не заметили, что я зашел в комнату. Тесса снова выкрикивает его имя, и когда он поднимает голову, то наконец видит меня. Ведет языком по шее к подбородку и покусывает – продолжает смотреть на меня.

Я не могу оторвать взгляд от их обнаженных тел, а внутри у меня словно все вырвали и бросили на холодный пол. Я не могу это вынести, но я все равно смотрю.

– Я люблю тебя, – говорит он ей, глядя на меня с усмешкой.

– Я тоже тебя люблю, – стонет в ответ Тесса.

Он входит в нее, и она впивается ногтями в его покрытую татуировками спину. Наконец мой голос прорывается, и я кричу, заглушая их стоны.

– Черт! – выкрикиваю я и хватаю стакан с прикроватного столика.

Стекло со звоном разбивается о стену.

Хардин

Яростно дергаю себя за мокрые от пота волосы, мечусь по комнате, наступая босыми ногами на все вещи и книги.

– Хардин? Ты в порядке? – сонно спрашивает Тесса.

Я так рад, что она взяла трубку! Мне нужно, чтобы она была со мной, пусть даже по телефону.

– Я… я не знаю, – хрипло отвечаю я.

– В чем дело?

– Ты в постели? – спрашиваю я.

– Да, сейчас три часа ночи. Где мне еще быть? Что случилось, Хардин?

– Я просто не могу уснуть, вот и все, – признаюсь я, вглядываюсь в темноту нашей – то есть моей – комнаты.

– Понятно… – облегченно выдыхает она. – Я уже было заволновалась.

– Ты еще говорила с Зедом? – интересуюсь я.

– Что? Последний раз я говорила с ним, когда он сказал, что хочет приехать, больше нет.

– Позвони и скажи, что ему не стоит приезжать.

Я похож на сумасшедшего, но меня это ни черта не волнует.

– Я не буду так поздно ему звонить, что с тобой такое?

Ее это так оскорбляет… Хотя, наверное, я не могу ее за это винить.

– Ничего, Тесса. Не бери в голову, – вздыхаю я.

– Хардин, что происходит? – с явным беспокойством спрашивает она.

– Ничего, просто… ничего.

Жму на кнопку отключения телефона, пока экран не гаснет.

Тесса

– Ты же не будешь опять весь день сидеть в пижаме? – спрашивает Кимберли на следующее утро, увидев меня за кухонным столом.

Я кладу в рот полную ложку мюсли и не отвечаю. Именно этим я и собираюсь сегодня заняться. После звонка Хардина я плохо спала. Потом он прислал несколько эсэмэсок, но в них не было ни слова о его странном поведении прошлой ночью. Хочу ему позвонить, но отказываюсь от этой идеи, вспомнив, как быстро он вчера повесил трубку. Кроме того, с момента своего приезда я уделяла мало внимания Кимберли. Большую часть свободного времени я говорила по телефону с Хардином или делала домашние задания. Меньшее, что я могу сделать, это поболтать с ней за завтраком.

– Ты никогда не носишь нормальную одежду, – добавляет Смит, и я едва не выплевываю мюсли на стол.

– Нет, ношу, – отвечаю я с набитым ртом.

– Ты прав, Смит, она не носит ничего другого, – хохочет Кимберли, а я в ответ закатываю глаза.

В этот момент заходит Кристиан и целует ее в висок. Смит улыбается отцу и будущей мачехе, а потом снова смотрит на меня.

– В пижаме удобнее, – замечаю ему я.

Смит кивает, опускает глаза и оглядывает свою пижаму с Человеком-пауком.

– Тебе нравится Человек-паук? – спрашиваю я, пытаясь перевести беседу на другую тему.

Он держит тост.

– Нет.

– Нет? Но ты ведь носишь ее, – говорю я и показываю на пижаму.

– Она мне ее купила, – кивает он в сторону Ким. И шепчет: – Не говори ей, что мне не нравится, а то она будет плакать.

Я смеюсь. Пятилетний Смит рассуждает не по-детски.

– Не скажу, – обещаю я, и мы заканчиваем завтрак в приятной тишине.

Хардин

Лэндон стряхивает с шапки капли и с театральной напыщенностью ставит закрытый зонт к стене. Он хочет, чтобы я понял, какие «усилия» он прилагает, чтобы мне помочь.

– Итак, что это за срочное дело, из-за которого мне пришлось ехать сюда по холоду и дождю? – спрашивает он с самодовольством и тревогой одновременно. Смотрит на мой голый торс и добавляет: – Ну, то самое, ради чего лично я оделся и прибежал. Так в чем дело?

Я машу рукой на Ричарда, который, развалившись, спит на диване.

– В нем.

Лэндон наклоняется и заглядывает в комнату.

– Кто это? – спрашивает он. Потом, выпрямившись, смотрит на меня, открыв рот, и добавляет: – Погоди… Это что, отец Тессы?

В ответ я закатываю глаза.

– Нет, это какой-то другой бездомный придурок, которому я позволил спать у себя на диване. Сейчас модно так поступать.

Он не обращает внимания на сарказм.

– Почему он здесь? Тесса об этом знает?

– Да, знает. Правда, она не в курсе, что последние пять дней его ломает и тошнит по всей чертовой квартире.

Ричард стонет во сне, и я, схватив Лэндона за рукав клетчатой рубашки, тащу его в коридор.

Моему сводному брату такая ситуация явно незнакома.

– Ломает? – спрашивает он. – В смысле, от наркотиков?

– Да. И алкоголя.

Какое-то время он, похоже, осмысливает информацию.

– Он еще не добрался до твоего спиртного? – спрашивает он и смотрит на меня, изогнув бровь. – Или он уже его выпил?

– У меня больше нет никакого спиртного, придурок.

Он косится на спящего мужчину на моем диване.

– Я так и не понял, при чем тут я.

– Будешь за ним присматривать, – сообщаю я.

Лэндон немедленно от меня пятится.

– Ни за что! – Он пытается говорить шепотом, но получается скорее похоже на приглушенный крик.