О'кей, дорогуша!

«Алекс – супер!»

«Алекс – дерьмо»

«Алекс – 666»

«коррида»

«паэлья»

«ЭльГреко»

«Рональде»

«Рональдиньо»

«Эс-Суэйра»

«Доминик»

«бейсболка»

«бейсбол»

«терминатор»

«Гарри Поттер»

«gotjflsovnlgjqkl 2»

«заколка»

«Гитлер капут!»

«чечевица»

«Че Гевара»

«1238907650102»

«Нюрнберг»

«авокадо»

«агнец божий»

«иди в задницу»

Именно так – иди в задницу, Мерседес! И прихвати с собойжелтого утенка, и вагонную табличку «Merche – maravillosa!», и киношныепистолеты – два из трех. Не будь я такой идиоткой, мне бы в голову пришлочто-нибудь более умное, чем «Гитлер капут!», что-нибудь более осмысленное, чем«gotjflsovnlg1qkl2», что-нибудь более структурированное, чем «1238907650102»,ага, вот о чем я совсем позабыла – подсказка к паролю!

В любом компьютере с паролем существует подсказка, обычноона спрятана за синим значком с вопросом, нажмешь значок – она и выплывет. Врядли подсказка, которую Мерседес придумала для себя, поможет мне, но попытатьсястоит.

«Пуля в голове»

Вот и подсказка, как раз в стиле этого мини-арсенала, не точто желтый утенок. Правильно ли я поняла се? «La balle dans la fete», всеправильно. «Пуля в голове» – яркое воспоминание в жизни Мерседес почти мифа иобладательницы двух снайперских винтовок, остается только выяснить, в чьейголове оказалась пуля, когда и при каких обстоятельствах она была выпущена игде произошел сей знаменательный акт.

Задачка для психоаналитиков, судмедэкспертов и спецов попереговорам с террористами, ха-ха.

А может, вовсе не Мерседес была обладательницей винтовок?Подголовник кресла едва уловимо пахнет духами или туалетной водой, явно неженскими и к тому же – знакомыми мне. И знакомство произошло в экстремальнойситуации, а именно… а именно… нет, так сразу не вспомнить. Что нужно сделать,чтобы вспомнить? Откинуть голову, вжаться затылком в кожу, сосредоточиться изакрыть глаза… Круглое маленькое отверстие наверху в правом углу стены – до сихпор оно оставалось незамеченным. А всего-то и нужно было, что поднять голову!Отверстие когда-то было забрано пластиковой решеткой с мелкими ячейками,решетка существует и сейчас, но только держится на одном болте, живописносвисая. Вентиляционная шахта – вот что это такое.

Теперь по крайней мере ясно, как в потайную комнату попалбедняжка Сайрус. Вывалился сюда после долгого (трехдневного?) блуждания покоммуникационным системам дома. Но к разгадке пули в голове я не приблизилась,и к разгадке запаха, которым пропитано кресло, – тоже.

Ах, да, я забыла закрыть глаза!..

Искусственная темнота, окружающая меня, – не помощник,закрытые глаза ничего не дадут, нужно что-то еще, какой-то маленький, едвазаметный толчок, ключ – и ключ Ясина вряд ли подойдет. От близости решения уменя чешется в носу, я близка к ответу, я знаю этот запах, я обязана еговспомнить, ну же, ну!..

Ничего не получается. Полный облом.

Да и зачем мне этот запах, даже если я вспомню? Что изменится,если я вспомню? Ровным счетом ничего. Просто – закрою гештальт, как сказали бымои питерские друзья, я должна вспомнить – и я вспомню – ради собственногоудовлетворения.

Удовлетворения, судя по всему, придется ждать очень долго.

Или все-таки, наплевав на запах, удовлетвориться кофточкойMariella Burani?

Пока я меланхолично раздумываю об этом, мне на колени падаетчто-то мягкое, теплое, пушистое. Сайрус. На этот раз он не выпустил когтей изподушечек, его прикосновение приятно, к тому же я знаю – это Сайрус, почтиприятель, он – совсем не то, что кошки, которые окружали меня на площадкестарого форта. Абстрактные кошки, воображаемые кошки, кошки – плодразыгравшейся фантазии. Кошки Эдгара Аллана По, заблудившиеся во времени. Тогдамне казалось: страшнее кошки зверя нет. Тогда мне казалось: от них исходитопасность, они того и гляди вцепятся в горло, захлестнут его длинными, совсемне кошачьими хвостами, отправились в далекий путь котенок со щенком…

Старый форт.

Вот где мне впервые явился этот запах.

Последовавший сразу за поцелуем Фрэнки. Выплывший изтемноты, в которой Фрэнки растворился. Он был мимолетным и ненавязчивым и исчезпосле исчезновения Фрэнки. И он был единственным – там, на площадке.

Он доминировал.

Не я была последней, кто видел Фрэнки живым. Не я – он.

Потом я ощутила этот запах еще раз – в старом авто нашегоавтомеханика на пути в кооператив по изготовлению масла аргано, на этот раз егоносителем был Доминик, что же я подумала тогда? «Мускус, кожа, тальк, мужскойсекрет, возможно – эстрагон, кориандр, базилик». Все то же самое, только теперья добавила бы еще и кисловатый металлический оттенок.

Он может исчезнуть, как только я покину military-вигвам.

Но пока я сижу здесь, почесываю Сайруса за ухом и уговариваюсебя не делать скоропалительных выводов. О запахе и обо всем остальном.Искушение обвинить Алекса слишком велико: он был в Марокко и спал со мной, онспровоцировал меня вытащить бритву из шкафчика и спал со мной, он вовремя исчезиз Эс-Суэйры и спал со мной, он знает женщину по имени Мерседес и спал со мной.

Он спал со мной.

И я знаю, что это – не его запах.

Ни единой ноты не совпадает, вместо мускуса – миндаль,вместо эстрагона – ваниль, от приторного и слащавого журнального героя и пахнетсоответственно. «Секс со мной не доставит вам никакого удовольствия» – вот имужской секрет оказался невостребованным, а ведь все было совсем не так плохо.

Совсем неплохо. Очень даже.

Очень, очень неплохо. Просто великолепно. Admirable,magnifique, splendide[37], да-да, особенно – splendide, ничто незаставит меня расстаться с этой мыслью – ни обвинение в убийстве, ни возможнаяпричастность к убийству самого Алекса; ни чужое имя, идущее мне, как коровеседло; ни глобальное потепление климата, ни локальные войны, ни забастовкиавиадиспетчеров, ни отсутствие в гардеробе кофточки от Mariella Burani ивинтаж-костюма от Biba, эта мысль сидит в голове, как…

Как пуля.

– Не хочешь расставаться со мной, Сайрус?..

Сайрус тихонько мурлычет – идиллическая картина, Сайрусу нетдела до пули в моей голове. И, стараясь не потревожить его покой, я поднимаюсьс кресла и подхожу к пробковой панели, раскинувшейся на всю стену.