Ночь прошла относительно спокойно, если не считать совершенно безумного нашествия на лагерь комаров. Да таких огромных, что расскажи мне кто-нибудь о них — не поверил бы. Спаслись мы от кровососов, правда, испытанным способом. Набрали шишек в банку из-под тушенки, пересыпали хвоей, пробили ножом пару дырок в днище и запалили отличную «дымовуху». Дюха самолично окурил изнутри палатку, потом мы задраили вход, оставив открытыми сетчатые «оконца», и улеглись. Но комариный гул еще долго не давал заснуть — все время мерещилось, что эти монстры вот-вот прорвут тонкую сетку и накинутся на нас, спящих. Но наконец сморило всех.

* * *

Двое, что шли за группой Котова, не рискнули разводить огонь. Они настигли журналиста с друзьями буквально за час до заката. Вымотались страшно — всё боялись, что не догонят до скита. А тогда — дело труба! Тогда пришлось бы валить всех, включая и того, с маячком. Но Прокопий прекрасно понимал, что значит пролить кровь в таком месте! Поэтому он, привыкший с юности к дальним и тяжелым переходам по тайге, практически волок на себе вконец обессилевшего напарника, проклиная про себя и его, и того, кто навязал ему эту бестолочь и хлюпика.

Когда же они наконец услышали впереди смутную речь и разглядели четырех человек в «москитках» поверх городской одежды, да с рюкзаками и палаткой, Прокопий понял: успели! Теперь можно было не торопиться, лишь соблюдать дистанцию и скрытность. Второе — особенно, потому что среди чужаков шел один местный — внук лесника Точинова, давнего врага Прокопия и его общины дырников, обосновавшихся в глубине Бакчарского лесничества пару лет назад и занимавшихся в основном браконьерством и незаконным боем шишек.

Прокопий с огромным облегчением скинул на мягкий мох тихо скулящего и матерящегося Калача и сел сам, прислонившись к мощному стволу вековой пихты. Кора на дереве даже поседела от времени. Староста дырников подтянул к себе рюкзак, достал флягу, сделал большой глоток и протянул флягу напарнику: пей! Тот с радостью припал к горлышку, но Прокопий почти сразу же отобрал ее:

— Хорош лакать! Не то дрисня прохватит!

— Это же вода?! — вытаращился Калач.

— То-то и оно!.. Если целый день не пить, а потом зараз нахлебаться — кишки скрутит так, что назад к мамке в утробу запросишься!..

— Тебе виднее… А где фраера-то?

— Там, впереди, шагов сто до них. Так что не ори, прикинься падалью и отдыхай. Они тоже к ночевке готовятся.

— А мы?

— А мы уже ночуем.

Прокопий повернулся от ствола пихты, уложил под голову рюкзак, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Калач некоторое время недоуменно смотрел на него, потом лицо его приобрело обиженное выражение.

— Эй, Прокоп! А жрать-то когда будем?

— Тебя кормить не за что, — отрезал тот. — Полдня на моем горбу ехал. Потерпишь до утра.

— Да я загнусь к утру! — рявкнул Калач в полный голос. — Дай пожрать!

— Ори, ори… Пусть фраера-то тебя услышат. Вот тогда и повеселимся…

Калач замолк, потом завозился, пытаясь устроиться поудобнее, наконец лег на бок, головой на небольшую кочку, сунул кулак под щеку и смежил воспаленные, искусанные гнусом веки. Последней мыслью его, перед тем как заснуть, было: «И почему это меня пауты буквально зажрали, а Прокопа ни одна зараза не тронула?..»

Оба посланника всесильного и всезнающего владельца треста «СНГ» уснули быстро и крепко, сморенные тяжелой погоней, поэтому и не заметили, не почувствовали, как из-за ближайшего толстенного ствола кедра в десятке шагов от них возник силуэт огромного существа — то ли медведя, то ли человека. На абсолютно черном фоне коротко высверкнули два янтарно-желтых глаза, послышалось глухое ворчание, напоминающее неразборчивую речь. Существо с минуту постояло, явно разглядывая незваных пришельцев, потом совершенно неслышно двинулось мимо них к недалекому оранжевому пятнышку костра, где заночевали другие незваные гости…

* * *

Утром нас всех ждал неприятный сюрприз. На месте потухшего костра были разложены человеческие останки — неполный скелет, облаченный в остатки одежды. Дежуривший последнюю четверть ночи Сотников никак не смог объяснить его появление.

— Господа, — с достоинством сказал он, — я клянусь, что не спал. Я сидел вот здесь, на валежнике, с ружьем на коленях…

— …и ничего не видел и не слышал, — подытожил я. — А скелет материализовался мгновенно, лишь ты отвернулся, чтобы зевнуть и осмотреться!

— А вы сидели с закрытыми глазами? — вдруг спросил Степан.

— Ну да. Изредка… — Михаил нахмурился. — Ты хочешь сказать, что я впал в некий транс, и потому не помню, что тут происходило?

— Парень намекает, что тебе просто отвели глаза, как он сам вчера проделывал то же с соглядатаями Хозяина здешних лесов, — пояснил я.

— Вы просто смотрели и не видели, — подтвердил Степан.

— Другого разумного объяснения нет, если все-таки ты не врешь насчет того, что не спал.

— Я не спал! — рассердился Сотников.

— Значит, попал под раздачу глюков, — ухмыльнулся Дюха.

Я подошел к кострищу и присел на корточки рядом со скелетом. Медленно и внимательно принялся его осматривать. Сначала остатки одежды. Они были странными. И штаны, и куртка сшиты из какого-то плотного материала, который почти не поддался разложению. Более того, я ясно различил несколько разрывов, подозрительно похожих на те, что получаются, когда ткань рвут зубами. Потом я разглядел над левым нагрудным карманом куртки нашитую полоску, бурую от времени и непогоды, со следами короткой надписи.

— Дай-ка фонарик, — попросил я Дюху. Он с готовностью протянул мне мощный «Брайтнайт», наблюдая за моими действиями. Я осветил полоску под разными углами, потом сменил диапазон излучения с «дневного» на «ночной», и тогда смог наконец разобрать написанное: «Тихонин Макар Анисимович, 1940 г.р. Отряд № 2».

— Заключенный, — резюмировал, подойдя и тоже присев рядом, Сотников.

— Это как же его сюда занесло?

— Беглый, скорее всего. И случилось это лет тридцать назад, не меньше.

— Почему?

— Такие нашивки делали еще в Советском Союзе. Сейчас — другие.

— Ага, — я снова склонился над мертвецом, аккуратно распахнул остатки куртки. — А мужик-то не сам умер.

— Откуда знаешь? — настала очередь удивляться Михаилу.

— Я — врач. В недавнем прошлом… Видишь, кости плеча и ребра вот здесь раздроблены, а тут вмятины и борозды?

— Ну…

— Это сделано зубами. Не человеческими, разумеется… К тому же он, похоже, упал откуда-то. Позвоночник явно сломан.

— С дерева, — предположил Андрей.

— Возможно…

— Наверное, он залез на, допустим, кедр, спасаясь от волков, но сорвался, сломал хребет, а потом его волки и докушали?..