- Если у вас претензии к моей невесте, - Огрест сделал ударение на последнем слове, - подавайте жалобу на меня. Теперь Кэт под моим покровительством, и я буду действовать от её имени и в её интересах.

- Невеста? – быстро переспросил Ферет.

Я промолчала, потому что не знала, что сказать, и впервые не нашла подходящих французских слов.

- Вы прекратите портить свадьбу моей сестры, Миттеран? – терпению госпожи Броссар пришёл конец. – Была бы ведьмой я, - она воинственно вскинула голову, - вы и ваша доченька уже превратились бы в бородавчатых жаб! Так что если это сегодня произойдёт, можете смело квакать в суде на меня!

Господин Миттеран проявил благоразумие, не стал никого обвинять, не стал спорить, а начал подталкивать жену и дочь к выходу.

- Где песня-то? – продолжала возмущаться госпожа Броссар.

Я всплеснула руками и вернулась на дирижёрское место.

- И раз, и два, и три, - отсчитала я, и музыка полилась.

На этот раз Саджолена запела, и никто ей не помешал. А потом хор подхватил мелодию, и по залу поплыла такая волшебно-прекрасная песня:

Я не знаю, не знаю, не знаю,

Почему мы так любим друг друга - ты и я.

Но мы стоим на этом мосту,

И наши отражения в воде говорят:

Мы не знаем, не знаем, не знаем,

Почему так любим друг друга…

- Почему мы должны уезжать, Кэт? – опять хныкала Полин. – Мы думали, теперь будем жить вместе… Счастливо как раньше...

- Поверить не могу, что ты вот так прогоняешь нас! Ни свет, ни заря, а ты уже выставила нас вон! – Анн трагически закатила глаза, но я не поверила её горю.

- Не понимаю, чего вы обе ждали после того, как выгнали меня из родительского дома, - напомнила я им о недавних событиях. – Да ещё и обобрали меня. А вчера не постеснялись заявить без приглашения на чужую свадьбу, чтобы испортить праздник и прилюдно меня опозорить.

- Опозорить?! – возмутилась Анн, а Полин схватилась за сердце, показывая, как ей больно и плохо от несправедливой меня. – Для тебя родство с нами – позор? Может, ты ещё и отца стыдишься?

- Не делай вид, будто не понимаешь, - перебила я её и со стуком захлопнула дверцу открытых саней, куда только что уселись мои сёстры – в новых шубах и шапках, в новых сапожках и с сундучком серебра в ногах. – Вы пришли не правду говорить, а унизить меня. Уничтожить всё то, что я столько лет создавала своим трудом, умом и красотой, - последнее слово я произнесла с особым удовольствием, увидев, как перекосило моих сестрёнок. – Имейте в виду, это, - я указала на сундучок с серебром, - деньги моего жениха. Он добрый, а я бы вам и монетки не дала. Надеюсь, встречаюсь с вами в последний раз. Но если заявитесь ещё, то денег уже больше не получите. К тому времени я уже буду маркграфиней, - всё-таки, я не удержалась и снова поддела их, - и не позволю мужу транжирить семейные капиталы.

- Ты… ты… ты невозможна!.. – выпалила Анн, а Полин мрачно надулась, отворачиваясь.

- Зато вы – такие душечки, - заметила я. – Особенно в чужой одежде.

Судя по выражению лица, Анн собиралась сказать что-то убийственное. И сказала.

- Не думай, что станешь равной этим господам, - прошипела она. – Для них ты как была чёрной крестьянкой, так ею и останешься! Но можешь продолжать обманывать себя!

- Езжайте, месье, – я помахала кучеру – тому же самому, который привёз меня в начале зимы в Шанталь-де-нэж.

Сани помчались по дороге, унося от меня прочь моих непутёвых сестёр и мою прошлую жизнь.

С минуту я смотрела им вслед, а потом поплотнее запахнула пальто и вернулась в замок.

- Помяните моё слово, они ещё притащатся, - проворчала госпожа Броссар, встретив меня в прихожей.

- Даже не сомневаюсь, - сказала я со смехом.

- Пойдёмте пить кофе, я сварила, - она удалилась в кухню и сразу вернулась, держа поднос с кофейником, чашками, ложками, молочником и хрустальной сахарницей.

Мы пили кофе в гостиной и ни о чём не разговаривали. Но я не чувствовала одиночества. Есть такие люди, с которыми приятно даже молчать. Госпожа Броссар была из таких. Как странно, что я не сразу её разглядела и сначала злилась и потешалась над ней. Фу, даже вспомнить неловко.

Я не сказала сёстрам правду – на самом деле, деньги, которые они увезли с собой, были моими. Жалованье за зиму, которое должен был выплатить мне Ноэль. Мне претила сама мысль, что сёстры будут жить на его деньги. Такая привилегия будет только у меня. Но им об этом знать не обязательно. Как и о том, что я была им даже благодарна за то, как они поступили со мной. Ведь только из-за их жадности я уехала в Шанталь-де-нэж и нашла свою судьбу. И волшебная книга… Кто знает, что произошло, если бы сёстры присвоили и её.

- Как там Дайана? – спросила я без особого интереса – просто из вежливости.

- Ничего с ней не случится, - проворчала госпожа Броссар, сводя брови к переносью, но теперь меня было не обмануть этой показной строгостью. – Похоже, Ферет перевёл на неё весь свой запас мумиё. Лекарство на ветер, как мне кажется.

- Вы как будто недовольны, - не смогла не пошутить я.

- Конечно, недовольна! – возмутилась она. – Устроили из свадьбы Надин какой-то балаган! И это по вашей вине, между прочим.

- Мне ужасно стыдно, - призналась я, не чувствуя ни малейшего раскаяния. – Но я собираюсь загладить свою вину. Что вы думаете о маленьком банкете? Соберёмся всем дамским клубком – вы, я, Саджолена и Надин, и от души посплетничаем. Перемоем кости всем мужчинкам!

- Это вам надо пригасить в компанию нашего аптекаря, - не осталась она в долгу. – Ладно, допивайте кофе, а я прогуляюсь до церкви.

- Хотите поблагодарить небеса за счастье Надин? – спросила я, подливая себе ещё кофе.

- Нет, - отрезала она. – Хочу проследить, наладили ли замок на фамильном склепе Огрестов. У меня до сих пор в голове не укладывается, как вы могли додуматься взломать могилы! Потревожить прах усопших!

- Всё ради установления истины, - запротестовала я.

- Истину устанавливают другими путями, - сказала она наставительно. – Вам надо подумать над своим поведением, Кэт. Сейчас вы станете знатной дамой, и вести себя надо будет соответственно. А не как девчонка с мельницы или крестьянка с чернозёма.

Она ушла, а я вертела опустевшую чашку в руках, глядя, как остатки кофе образуют причудливые линии. Если перевернуть чашку на блюдце, можно узнать будущее. Смешно, но многие в это верят.

И всё же, очень обидно было услышать про чёрную крестьянку и девчонку с мельницы. Но я знала, что так будет. Мне до конца жизни будут напоминать о моём происхождении – кто шуткой, кто из зависти. Потому что для дочери мельника очень даже неплохо стать госпожой маркграфиней, обзавестись замком, землями и очаровашкой-мужем, в придачу.