забрать своих павших воинов. Особенно если учесть, как с тобой обошелся Сарл. Вот почему я предлагаю тебе то, что в моих силах.

Теперь каним начал делать ходы быстро, пошли размены. Насауг неотрывно смотрел на доску. Через три хода он понял, что́ сделал Тави.

Отчаянная атака Тави таковой не являлась. Он много времени думал о стратегии посла Варга в их последней партии, и это помогло ему улучшить свою игру. Принести в жертву некоторые не самые важные фигуры в начале, позволив главным фигурам занять выгодные позиции на доске, и через пару ходов полностью взять доску под контроль, что даст ему возможность нанести удар по Первому консулу Насауга. Его ждали жестокие потери, но военачальник увидел ловушку слишком поздно и уже не мог спасти партию.

– Вещи не всегда таковы, какими кажутся, – спокойно сказал Тави.

Последний павший каним был найден и унесен в лагерь своими безоружными товарищами. Седой каним кивнул, проходя мимо Насауга.

Военачальник посмотрел на Тави и слегка склонил голову набок, признавая поражение.

– Нет. Именно поэтому мои воины не станут первыми входить в город.

Сердце Тави едва не остановилось у него в груди.

Насауг сообразил, что его ждет ловушка. Возможно, он не знал подробностей, но не сомневался в ее существовании. Тави с застывшим лицом посмотрел на военачальника канимов.

Тот раскатисто зарычал и кивнул в сторону доски:

– У кого ты научился такой стратегии?

Тави посмотрел на канима и пожал плечами:

– У Варга.

Насауг застыл.

Его уши встали торчком и повернулись в сторону Тави.

– Варг, – едва слышно прорычал он. – Варг жив?

– Да, – ответил Тави. – Он пленник в столице.

Насауг прищурился, его уши затрепетали, потом он поднял руку и поманил к себе седого канима.

Тот подошел, держа в ладони нечто завернутое в ткань. По кивку Насауга он положил предмет на доску для лудуса и развернул его. Это был гладий Тави, который он отбросил утром.

– Ты опасен, алеранец, – сказал Насауг.

Инстинкт подсказал Тави, что он получил большой комплимент.

– Благодарю тебя, – ответил он, спокойно глядя на Насауга.

– Уважение ничего не меняет. Я тебя уничтожу.

– Долг.

– Долг. – Военачальник указал на меч. – Это твое оружие.

– Да, – ответил Тави. – Я благодарю тебя.

– Умри достойно, алеранец.

– Умри достойно, каним.

Насауг и Тави еще раз слегка обнажили горло друг перед другом. Потом Насауг отступил на несколько шагов, повернулся и зашагал в сторону своей армии. Тави сложил доску для лудуса обратно в футляр, взял оба меча и направился в город. Он вошел в приоткрытые ворота как раз в тот момент, когда забили барабаны и запели горны канимов.

Тави нашел Валиара Маркуса и позвал его:

– Первое копье, пусть все займут свои места! Начинается!

Глава 42

– Очень хорошо, – сказала госпожа Аквитейн и кивнула Одиане. – Пора переодеваться.

Одиана быстро открыла сумку и протянула Амаре ее новый наряд. Амара посмотрела на алый шелк:

– А где остальное?

Олдрик, стоявший у окна постоялого двора, смотрел на улицу. Огромный воин взглянул на Амару, хрипло закашлялся и отвернулся.

Одиана не стала сдерживаться. Прелестная водяная ведьма запрокинула голову и расхохоталась – слишком громко для маленькой комнаты, которую они сняли у угрюмого каларанского хозяина.

– О, господин, она покраснела. Ей очень идет.

К своему ужасу, Амара поняла, что Одиана права. Ее щеки горели так, что на них можно было греть воду, и она понятия не имела, как вести себя дальше. Амара отвернулась от госпожи Аквитейн и ее свиты и взяла в руки алое платье с очень глубоким декольте, а на самом деле – кусок шелка, который держался на двух тонких шелковых ленточках, а сзади она будет обнаженной почти до талии. Причем платье было таким коротким, что оно едва ли прикроет верхнюю часть ее бедер – да и то если повезет.

– Ну перестань, – укорила Одиану госпожа Аквитейн. – Покажи остальное.

– Слушаюсь, милостивая госпожа, – сказала Одиана и сделала реверанс.

Она достала пару легких сандалий с ремешками, которые доходили до колен, пару серебряных браслетов в форме плюща, необычный головной убор, напоминающий шапочку с легкой кольчугой, и простую гладкую металлическую ленту.

Рабский ошейник.

Ими пользовались работорговцы, чтобы при помощи заклинания фурий контролировать рабов. Он позволял хозяину раба причинять ему сильную боль или, что еще опаснее, доставлять наслаждение. Такие ошейники иногда надевали на особенно опасных заклинателей во время судебных процессов, хотя подобные случаи в последние годы стали редкостью.

Тем не менее их производство и использование стало нормой, а рабство быстро распространялось, причем его формы становились все более отвратительными. Длительное ношение ошейника могло лишить человека разума и воли. Люди, вынужденные постоянно погружаться в пучины боли и удовольствия, начинали повиноваться владельцу – и те награждали их наслаждением. Проходили годы, и рабы превращались в животных, лишенных человеческих чувств. А самым страшным было то, что они уже не желали свободы.

Некоторые были способны сопротивляться, во всяком случае в течение какого-то времени. Но на всех ошейники оставляли след. Большинство сходило с ума.

– Покраснела, – пропела Одиана и крутанулась на каблуках. Ее шелковое платье меняло цвета – от голубого к розовому. – Вот такой цвет, курсор.

– Я не надену ошейник, – заявила Амара.

Госпожа Аквитейн подняла бровь:

– Почему?

– Я знаю, какими опасными они могут быть, госпожа, – сказала Амара. – И не намерена надевать его на свою шею.

Одиана хихикнула, и ее черные глаза засияли, когда она посмотрела на Амару.

– Вам не следует бояться, графиня, – пробормотала она. – Честно. Стоит только надеть ошейник, становится трудно представить, как ты будешь без него жить. – Она содрогнулась и облизала губы. – Ты все время кричишь, но внутри. Ты кричишь, но слышишь это только во сне. А в остальном все чудесно. – Она бросила на Олдрика недовольный взгляд. – Господин отказывается надеть на меня ошейник. Как бы плохо я себя ни вела.

– Успокойся, любовь моя, – пророкотал Олдрик. – Такие штуки не для тебя. – Он повернулся к Амаре и добавил: – Эти ошейники не настоящие, графиня. Я сделал их из кухонных ножей сегодня утром.

– Я не люблю играть в подобные игры, – фыркнула Одиана. – Он никогда не позволяет мне делать то, что хочется. – Она отвернулась от Олдрика, передала такой же костюм, как у Амары, госпоже Аквитейн и взяла себе третий.

Инвидия задумчиво посмотрела на Амару:

– У меня есть косметика, которая сделает твои глаза прелестными, дорогая.

– В этом нет необходимости, – решительно ответила Амара.

– Нет, есть, графиня, – тихо сказала Ладья. Молодая женщина, не обладающая яркой внешностью, сидела на стуле в углу, самом