Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На зеркальном столике стоял агатовый кубок, шалфеевая вода в котором приобретает особенно благоприятные свойства, а на блюдце лежало надкушенное миндальное пирожное. Зеркало обрамляли цветущие ветви белого шиповника. Роса сверкала на лепестках, отражая падающий в покои через витражное окно свет.
Разом у Амаранты появилось много служанок и компаньонок, готовых исполнять любой ее каприз.
— Что за чудное украшение, Ваше Высочество, — говорила Тегана, бережно поправляя подвеску. — Вы прекраснее всех дев Исналора, и лишь столь искусные драгоценности достойны вашей красоты. Впрочем, все исналорские богатства брошены будут к вашим ногам, если пожелаете.
Она слушала и отмечала ржание коней под окном, далекие и неясные с высоты голоса. Приготовления почти завершены для второго дня свадьбы — поездки через все королевство. Исналорцы выйдут на дороги, чтобы с веселыми криками, музыкой, разноцветными лентами и поздравлениями встретить молодоженов. Чтобы посмотреть на свою новую принцессу. А Амаранта и Алуин будут разбрасывать конфеты, завернутые в листья, и монеты, чей звон о мостовую сольется с мелодичным перезвоном колокольчиков. Праздничный кортеж протянется далеко по улицам, беспечная, пышная свита. И тарглинт будет литься рекой. Сам кейол саэллон благоприятствовал этой свадьбе.
Мысли постоянно возвращались к Алуину, к тому чуду, что случилось между ними, и невольная мечтательная улыбка то и дело касалась губ.
— Одно лишь сокровище вы потеряли, — тихо говорила Тегана, продолжая вплетать в косы Амаранты адамантовую нить. — Самое драгоценное. Тончайший белый мрамор его кожи. Бездонные сапфиры глаз. Золото волос.
Чуть опустившая для удобства голову Амаранта медленно выпрямилась.
— Если впредь пожелаешь декламировать пошлые сочинения придворных певичек, изволь делать это в мое отсутствие, — холодно произнесла она. Глаза принцессы и служанки встретились в зеркале, и последняя глубоко присела, подхватывая юбку и выводя вперед носок.
— Только это правда, Ваше Высочество! — вырвалось у нее.
Амаранта широко раскрыла глаза, не веря подобной дерзости. Упрек? Обвинение? Как смеет служанка напоминать счастливой молодой жене о бывшем женихе? Принцесса развернулась, прямая, гордая, дышащая зимней стужей. Губы ее были сжаты, взгляд сделался ледяным, а голос властным, хлестким.
— Ты свободна.
Тегана поклонилась, вновь приседая, и повиновалась приказу.
— Можешь не возвращаться.
Девушка изумленно обернулась. Она открыла рот, но не нашлась, что сказать. В голосе Амаранты звучала ледяная стынь.
— Ты более не служишь мне.
Из глаз Теганы брызнули слезы. Быстро поклонившись, она выбежала вон.
* * *
Следующие за свадебным пиром сутки прошли для Наля как в чаду. Он смутно помнил, что не возвращался домой, и как задыхался от боли и предательства под долетающие издалека веселые песни, а мысли беспощадно рисовали в голове образы чужой брачной ночи. Он многое отдал бы, чтобы не слышать, как проедет через город свадебный кортеж, отмечая второй день торжества путешествием по всему Исналору для встречи с подданными, сопровождаемый музыкой, радостными возгласами, звоном колокольчиков и разбрасываемых молодоженами монет. Помнил отдающий горечью яичный ликер и пылающий во рту бреннвин. Лица и голоса, сливающиеся в бессмысленный круговорот. Он словно пришел в себя, почувствовав на лице слабый свежий ветер. Оглянулся, проводя ладонью по спутанным волосам.
Прохладный, сырой вечер подступал к покатому лугу из леса. Из-за деревьев, от Стролскридсэльвен, тянулся вверх к Фальрунну густой туман, а прибрежные камни уже скрывала молочная занавесь. На вершине холма возвышалась городская стена, чьи зубцы еще озаряло садящееся солнце. Неслись с севера высокие, хватающие за душу печальные мелодичные возгласы и переливы, которыми пастухи созывали с пастбищ овец и меховых коров.
Наль отступил от берега. Завихрения тумана словно нехотя отпускали его ноги, ластясь к сапогам. Не хватало от слабости поскользнуться на мокрых валунах и упасть в реку. Дорого ему обошелся тот танец с оружием, хотя в самом моменте он не замечал ни боли, ни усталости. Теперь же тело словно налилось свинцом. В голове все еще шумело — он вспоминал, как брел по Фальрунну, отшатываясь от прохожих, словно в бреду, а перед глазами немного плыло. И скрип черных елей… блестящая в ямах между кочками черная вода… То было наваждение. Должно быть, он вышел из города и спустился к кромке леса, чтобы побыть в тишине и одиночестве. Как бы то ни было, пора возвращаться. Слишком долгое необъяснимое отсутствие может обеспокоить и без того скорбящую мать.
Туман потянулся за ним, обнимая колени, сгущаясь, как молоко. Наль успел сделать всего несколько шагов, когда бесплотные белесые объятия беззвучно сомкнулись на талии, потянулись к плечам, и все вокруг потонуло в непроглядной пелене. Только солнце тусклым оранжево-желтым пятном маячило над левым плечом, а потом скрылось и оно.
Наль сделал несколько шагов и остановился. Им овладело странное чувство, будто он не знает, где верх и низ, откуда пришел и куда направляется. Он не видел ни ног своих, ни вытянутой вперед руки.
По коже пробежал озноб осенней сырости. Звуки бегущей воды, пастуший зов, шорох травы под ногами исчезли. Вокруг разверзалась гулкая неизвестность. Он не мог уже с уверенностью сказать, с какой стороны река, а с какой было солнце. Стало совсем холодно. Впереди потянуло пронизывающим ветром. Юноша недоуменно повел головой. Мелькнуло сомнение, может ли он быть так болен, что успел незаметно для себя развернуться вновь, и теперь движется не от реки, но к ней?
Резкий порыв ветра ударил в лицо. Туман поплыл рваными клочьями и рассеялся. Наль судорожно выдохнул, понимая, что не может не смотреть вниз.
Он стоял на самом краю Оврага Вздохов. Под левым сапогом осыпались в бездну мелкие камешки. Наль хорошо знал Овраг Вздохов, как любой эльф окрестностей. Он помнил этот характерный излом, расходящиеся вокруг трещины. И еще знал твердо, что от Исналора до Оврага Вздохов не менее полутора часов ходьбы.
На самом деле Овраг Вздохов был узким ущельем, невесть как образовавшимся посреди сравнительно ровного участка леса. Первые эльфы, набредшие на него, увидели довольно глубокий овраг. Неясные звуки в его окрестностях вызывали тревогу, и исследователи покинули неуютное место после первичного осмотра. Когда же дозорный отряд появился у оврага в следующий раз, видевшие его ранее были потрясены. Они точно запомнили окружающие мшистые валуны и трещины под ногами, но вместо оврага уходила вглубь земли теряющаяся в тумане расселина.
Ничтожное движение привело в беспокойство новый поток камешков, на этот раз побольше, и под
