носком юноши осталась пропасть. Лихорадочно подобравшись, Наль тяжело сглотнул и медленно расставил руки, чтобы удержать равновесие. Как отойти от края, если он так слаб, и легко может оступиться? Нехорошая догадка сверлила виски. С Оврага Вздохов началось его блуждание по Сумрачному Лесу. Овраг оказался не с той стороны, или Наль повернул не туда. Чья-то чужая воля вела его, потому что он остался в опасном участке леса в дурное время, когда бежал из Исналора, не разбирая дороги. Когда узнал о предательстве.

Сегодня он желал оказаться как можно дальше от охваченного празднованием города, и всего лишь спустился к реке за городские стены.

«Почему? — с отчаянием вопросил он, вглядываясь в клубящуюся между острыми пиками скал зловещую дымку. — Ужели до сих пор ношу я в себе яд болотного змея? Как освободиться мне от него и от плена болот?»

«Не в ту сторону смотришь», — коснулся сознания смутный посыл.

«Если посмотрю вверх, я упаду».

«На что даны тебе сердечные очи?»

Он непроизвольно вздрогнул, вскинул голову, не зная, что надеется увидеть, и почувствовал, как опора уходит из-под ног.

В животе разверзлась ледяная бездна. Дыхание отрывисто сорвалось с губ; глаза распахнулись широко и отчаянно. Наль не сразу понял, что в локти, ладони и спину через одежду врезаются мелкие камешки, острые выступы скалы. Он упал назад. Упираясь разбитыми ладонями в землю, отполз от края, встал на четвереньки и долго, тяжело хватал ртом воздух. Наконец с усилием, пошатываясь, встал.

Солнца не было видно. Небо скрыли серые облака. Мрачные древние ели окружали Овраг. Дрожа от холода, Наль быстрым шагом обошел расселину, нашел чуть заметную в начинающейся под кромкой деревьев траве тропу. Теперь все правильно. Если морок не играет с ним, Овраг лежит правее от проторенной эльфийской тропы к Исналору.

Неясный, леденящий кровь, полный неземной тоски вздох понесся ему вслед, искажаемый гулким эхом ущелья. Наль почти побежал. Упал, нелепо и неожиданно, зацепившись носком сапога за толстый узловатый корень, расцарапал разбитые ладони. Бок пронзило как кинжалом. В висках тяжело колотилась вместе с кровью единственная мысль. Нужно успеть к воротам до захода солнца. Или он может остаться в Лесу навсегда.

* * *

Айслин сбежала с городской стены вместе с Электрионом, который чуть отстал, опираясь на трость. Они что-то говорили про Меральда, собравшего приятелей-дозорных на поиски по городу. Тормошили, окликали, обнимали, кто-то подставлял плечо. Потом в особняке Фрозенблейдов его наконец оставили в покое. Убедились, что он относительно цел и не готов к разговорам, по очереди проникновенно проговорили что-то, держа его за руку, и разошлись по спальням.

Слова и образы проходили мимо, шелестели черные деревья Сумрачного Леса в ушах, и светил над ним осколок стареющей луны. Наль велел Бирку разжечь в нижнем зале камин, принести дров, много тарглинта, и отпустил спать. А сам всю ночь просидел на шкуре пещерного медведя, дрожа от слабости, кутаясь в покрывало, не отрывая взгляда от огня. Сам не зная, скорее желает согреться тарглинтом, или забыться.

Каким-то образом он обнаружил себя в собственной постели, одетый, разбитый, с обжигающей резью в боку. Повязки присохли к ранам, сорвав с тех образовавшуюся корочку, когда он пошевелился. В особняке Фрозенблейдов стояла прохлада, пустота и тишина. Наль накричал на Бирка, пытавшегося спрятать от проснувшегося за полдень господина бутыль «лунного сияния», к которой тот первым делом потянулся, и выгнал слугу с глаз долой. На душе было скверно. Тяжелая голова пульсировала тупой болью, и Наль не покинул своих покоев, пока «лунное сияние» не принесло на смену обманную дурманящую легкость.

Все разошлись: Эйруин с Иделинд на собрание ювелиров при гильдии кузнецов, Эйверет понемногу возвращался к работе конюшего, Айслин нанялась дрессировать собак книгопечатницы. До нижнего зала Наль добрался, задевая углы и косяки.

На столе лежал забытый с вечера букетик полуувядших цветов шиповника. Юноша задумчиво опустился на стул, протянул руку. Укололся о скрытые листьями толстые изогнутые иглы.

Мороз пробрал по коже при воспоминании об Овраге Вздохов. Не могло же такое почудиться, пусть даже вернулся горячечный бред? Да и бред ли? Слишком настоящим был пронизывающий ветер ущелья, бег через зловеще темнеющий лес, несущиеся вслед вздохи и зов голосов. Слишком ясно помнит он, что видел и слышал вчера. Он посмотрел на свои разбитые и расцарапанные у обрыва ладони.

— Кузен Наль! Поиграй со мной!

Звонкий детский голосок заставил вздрогнуть. Как появилась она на пороге столь незаметно?

Он попытался подняться. «Лунное сияние» ударило в голову, пол качнулся под ногами. Приблизившись, надеясь, что движется ровно, чтобы не напугать, опустился на корточки перед маленькой златокудрой фигуркой в милом белом платьице.

— Пойдем, я отведу тебя к Дэллайе.

Это даже удалось произнести достаточно четко.

— Мама и папа ушли, а с Тойрен я была все утро. Я соскучилась по тебе!

Наль озадаченно запустил пальцы в волосы. Тойрен, служанка Дэллайи и нянька Дирфинны, должно быть, осталась в саду.

— Кажется, я сейчас не хороший товарищ по играм.

— Ты всегда хороший! Просто поиграй: в салочки, в обруч.

Наивное, невинное дитя!

Беспомощно усмехнувшись, он качнул головой. Если даже остальные признаки еще не выдали его, запах не уловить было невозможно. Дирфинна остановилась, теребя алую ленточку на платье.

— Ты пил огненную воду?

— …Да.

— У тебя праздник?

Он горько рассмеялся, закусил губу. Бережно взял обе маленькие ручки в свои.

— У меня должен был наступить самый большой и счастливый праздник в моей жизни. Но его не случилось.

— Потому ты празднуешь один?

— Быть может, в каком-то смысле и так.

38. Танец с тенью

Наль ввалился в таверну «Хрустальный Кубок», цепляясь сапогами за порог. Все головы обернулись к двери. Десятки глаз проследили, как королевский оружейник развязанной походкой проследовал к стойке, не удостаивая никого взглядом. Нарядная одежда его была помята.

— «Хвостатую Звезду», — громко и слегка нечетко проговорил Наль, со звоном припечатывая ладонью к стойке серебряную рысь.

— Господин, по-моему, вам уже достаточно, — осторожно заметил рябой хозяин таверны.

— Разве я спросил твоего мнения? — Глаза Наля вспыхнули. Его уши алели, как туника, а на скулах горело два неровных красных пятна.

Можно было попробовать выставить неудобного посетителя с помощью крепких эльноров у входа, однако успех попытки вызывал сомнения, как и ее безнаказанность. Нальдерон Золотой Цветок не только занял в свое время первое место на Дне совершеннолетия, но отточил и приумножил свои умения до мастерства, известного всему Исналору. Хозяин хотел сказать еще что-то, но опустил взгляд и начал готовить один из самых крепких и жгучих напитков,