– Свадьба – это хорошо. Дело ваше молодое. У вас вся жизнь впереди…

Они вышли к деревне… Крайний дом был местным отделением милиции, где Иван Иванович служил участковым много лет. Они подошли к крыльцу. Дом крепкий, вывеска на двери, решётки на окнах.

– Посвети, – попросил участковый.

Сашка осветил дверной замок. Иван Иванович порылся в кармане куртки, достал ключ и открыл дверь.

– Заходи, не стесняйся, я сейчас свет включу. – Он пропустил Сашку вперёд, вошёл следом и щёлкнул выключателем.

В коридоре загорелась тусклая, засиженная мухами лампочка.

– Сейчас кабинет откроем и займёмся делами.

– Иван Иванович, может, отпустите? Я матери обещал пораньше с охоты вернуться, хотел ещё к Ленке съездить.

– Мы ненадолго. Напишем протокол, и побежишь к матери и к невесте.

Иван Иванович усмехнулся и положил на стол сумку с золотом. Ружьё прислонил к стене, а сам разместился за своим рабочим столом в кресле. Открыл сейф, достал бланк протокола, положил перед собой. Сашка смотрел на сумку.

– Ты чего так на неё смотришь? Сумки раньше не видел?

– Почему? Видел. – Сашка медленно перевел взгляд на милиционера, криво усмехнулся.

– Что ты видел?

– Многое. Будете дальше на меня наезжать, ещё чего-нибудь вспомню…

– Пугаешь меня, сопляк! – выкрикнул участковый.

– Сиди, капитан, и заглохни. Я пока с тобой по-хорошему. Думаешь, я не понимаю, почему ты на меня наехал? Всё вопросики задаёшь, пытаешь: «Когда уточку сбил? По светлому или по тёмному?» – передразнил его Сашка.

После таких слов лицо участкового пошло красными пятнами. Он встал из-за стола и подошёл к парню. Сашка сидел на стуле и ухмылялся. Капитан резко, одним болевым приёмом выкрутил его руку. Боль прошла по телу и сильно кольнула в плечо. Сашка не ожидал нападения и согнулся. Секунда, и рука оказалась намертво пристёгнутой наручниками к батарее.

– Щенок! Так-то будет лучше. – Иван Иванович ткнул Сашку в бок своим огромным кулаком. Сашка застонал от боли:

– За что вы меня? Я же ничего вам не сделал!

– Кто знает, что ты сделал? Может, ты напал на работника милиции, а я тебя взял и задержал. Попросил предъявить разрешение на оружие и охоту, а ты начал мне угрожать.

– Вы же всё врёте! – возмутился Сашка. – И свидетелей у вас нет.

– Свидетели всегда найдутся. Будь спокоен. А поверят мне, а не тебе, браконьеру. Сейчас я оформлю по всей строгости закона, и пойдёшь ты второй срок служить. Только теперь в места не столь отдалённые.

Сашка молчал.

– Чего молчишь? Можно и по-хорошему, если ты мне расскажешь, что на реке видел. Это для начала. Ну, я жду! – Участковый смотрел в глаза парня.

– Слушай, коль просишь.

Сашка свободной рукой достал из кармана сигарету. Зажал её губами и полез в другой карман за спичками. Кое-как всё-таки вытащил из коробка спичку. Коробку придержал коленями. Чиркнул и поднёс огонёк к сигарете. Глубоко затянулся. Горелую спичку и коробок положил назад в карман.

Пока Сашка закуривал, Иван Иванович молча наблюдал.

– Значит, по-хорошему. – Сашка вынул изо рта сигарету. – Ты, Иван Иванович, как я теперь знаю, старателей крышуешь. Если по-хорошему меня сейчас отпустишь, я стану молчать, – сказал задумчиво Сашка. – Каков планчик?

Он выпрямился на стуле. Лицо Ивана Ивановича, как и в прошлый раз, пошло пятнами. Дёрнулось веко.

– Щенок! – процедил он сквозь зубы и подошёл к парню.

Сильный удар обрушился на его голову. Сашка упал, теряя сознание. Прикованная к батарее рука неестественно вывернулась.

– Гнида дешёвая! – плюнул на пол капитан. Подошёл к телефонному аппарату и поднял трубку: – Алло, отделение? Дежурный? Это участковый Иван Иванович. Дай мне командира…

* * *

Белое горячее солнце нещадно жгло короткостриженую голову, особенно горел затылок.

– Сейчас не мешало бы башку водичкой холодной смочить, сразу полегчает, – сказал он двум своим товарищам, с которыми шёл по улице кишлака.

– А где её, эту холодную водичку, взять? Ты лучше панаму надень, – посоветовали ребята.

– Нужно воды у местных жителей попросить. Дадут.

– Дадут, догонят и ещё добавят. Ты у них только на пулю сможешь напроситься! – Товарищи улыбнулись. – Ты для них не человек, а «шурави».

Солдаты прошли вдоль глиняного забора-дувала и завернули за угол. Выстрел прозвучал у бойцов за спиной. Один из парней вскрикнул и повалился лицом в пыль. На его спине расплылось кровавое пятно.

Сашка отпрыгнул, прижался телом к земле. Он ждал нападения и готов был отстреливаться. Автомат снят с предохранителя. Тишина. Выстрелов больше нет. Сашка приподнялся с земли. Ладони вспотели, сжимая автомат. Голову жжёт нестерпимо. После прыжка армейская панама куда-то отлетела. Он осмотрелся. Оба товарища рядом, только один из них мёртвый. Второй шепчет.

– Саш! Рвём за угол, стреляли оттуда.

– Давай!

Парни вскакивают и в два прыжка достигают поворота. А там афганский мальчик лет десяти с винтовкой в руках.

– У, сволочь! – кричит Сашка и рвёт винтовку из рук пацана.

Тот затравленным зверьком смотрит на солдат. Не произносит ни слова. Лицо каменное. Только глаза выдают всю ненависть.

– Сука! – замахивается Сашка на паренька.

Товарищ перехватывает его руку:

– Оставь, не бей. Тут нужно по-другому! – Он вскидывает автомат и жмёт на курок.

Сашка не понимает, что происходит. Видит только, как мальчишка сгибается, хватается за живот и, не издав ни звука, калачиком падает, ударяясь головой о его армейские ботинки.

– Вот так с ними нужно! – сказал стрелявший.

Сашка смотрит на товарища.

– Жалеешь его?

– Нет, – честно признаётся Сашка и крутит головой.

– Тогда идём, нам ещё труп до своих тащить.

И они идут к убитому.

Голову по-прежнему печёт. Солнце белое-белое, горячее-горячее, но Сашку спасает дождь. Откуда он в этой стране?

* * *

Над Сашкой стоит участковый и льёт ему на лицо воду из графина:

– Вставай, гадёныш, хватит валяться!

Сашка стонет и открывает глаза. Моргает, не понимая, где находится и что с ним происходит. Только что была война. Наконец до него доходит, почему он лежит на полу.

– Ментяра! Сволочь!

– Ещё ругается!

Удар ногой приходится Сашке в грудь. Бинокль под телогрейкой рассыпается.

– Вставай, скоро за тобой приедут.