по имени Евгений, близкие знакомые и друзья звали его Юджин, так ему больше нравилось. У Юджина по пятницам устраивались, как он их шутливо называл, «культурные сходки», со временем парни стали приглашать на них и меня.

На эти вечера приходили ребята и девушки, и по их внешнему виду можно было сказать, что ничто заграничное им не чуждо. Общались они предпочтительно на английском, реже на французском и иногда на испанском языке, на русском говорили мало и это не было снобизмом, по крайней мере у большинства, это было реакцией периферии на ограничения советской жизни. У Юджина был магнитофон и большая коллекция записей, на вечерах часто слушали музыку, иногда читали стихи современных поэтов, в основном, шестидесятников. Мое внимание в их компании привлекла девушка по имени Элен, поэтесса она часто читала свои стихи на французском языке. Мне очень понравился этот красиво звучащий язык. Я очень хотела его выучить, но в техникуме французский не преподавали, ни пособий, ни учебников по его самостоятельному обучению у меня не было и когда читала стихи Элен, я вслед за ней тихонько повторяла слова, стараясь добиться похожего звучания. Элен обратила на это внимание, мы разговорились, потом сблизились и, несмотря на разницу в возрасте, Элен была лет на десять старше, уже успела окончить иняз, приехала сюда по распределению вместе со своим мужем из Ленинграда, у нас сложились дружеские отношения. К моей радости, Элен предложила помочь мне с французским.

Как известно учить второй иностранный язык гораздо легче и быстрее, я это испытала на себе. Прошло немного времени, я уже довольно сносно стала говорить на бытовые темы на французском. Элен иногда приглашала меня к себе в гости. В небольшой комнате все стены, которой были заняты стеллажами с разными художественными произведениями. Все это было очень интересно, но меня больше всего привлекала особая книжная полка с книгами, французских поэтов, их ее отец, работник какого-то министерства, привозил из своих заграничных командировок. Заметив, с каким благоговением я просматриваю эти книги, Элен предложила мне брать их с собой. Я с упоением читала по ночам, не все понимала, даже со словарем, но мне помогала Элен. Особенно мне нравились стихи Кокто, Гийома и Журдана, я их переписывала в отдельную тетрадь, а потом учила наизусть. Мое увлечение французской поэзией способствовало изучению французского языка и к концу первого курса я уже легко к удивлению общих знакомых, общалась с Элен на французском.

Вообще у Юджина было очень свободно и интересно. Никакие застолья не устраивались, в общежитии с этим было очень строго и у Юджина могли быть большие неприятности. Иногда кто-нибудь из ребят приносил с собой бутылку импортного вина или виски и желающие распивали в полном смысле под столом, но в общем спиртное не приветствовалось. Зато на столе всегда лежали литературные новинки, прежде всего «Юность» и «Новый мир», точнее они не лежали, а бывали на столе и тут же исчезали, их можно было брать домой с тем, чтобы быстро прочитать и снова вернуть на стол. А еще там были книги «Самиздата», зачитанные до не распознания букв.

* * *

Я лежала на спине и с закрытыми глазами, горько было сознавать, что все мои успехи и достижения, которые я делала исключительно, для того чтобы быть достойной Шасы, оказались, как говорят в спорте, нерезультативными, и не потому, что они были недостаточно высоки, просто Саша оказался не таким, каким я его придумала. Слезы сожаления наполнили глаза, внезапно я поняла, что мое место не здесь, возле этого вонючего террикона, и рядом с выпивохой — нынешним Сашей. Мне очень захотелось вернуться в ту другую жизнь, где есть французский, поэзия, спорт, Элен, Юджин и многое другое, к которому я успела привыкнуть, готова была прямо сейчас собрать вещи и уехать. Но куда? Общежитие закрыто, каникулы, у Юджина, скорее всего, не собираются поскольку, ребята, в основном преподаватели, разъехались, так что ехать некуда, нужно «отдыхать» здесь, ходить в кафе, по субботам на танцы, по вечерам контролировать алкашей, так что «развлечений» вполне достаточно. Внезапно вспомнилось, что у меня в чемоданчике есть несколько нечитанных книг от Элен, вот и отлично, займусь всерьёз французским. От самоиронии не осталось и следа, я достала из-под кровати небольшой чемоданчик, извлекла оттуда тетрадь, ручку и выбранную наугад книжку, это оказался сборник избранной французской поэзии.

Уже самое первое произведение, а это было стихотворение «Закат» Поля Верлена, увлекло меня своей мелодичностью, досадно было, что встречались незнакомые слова, понять значение которых без словаря было невозможно. Такая же история повторилась со вторым, третьим стихами. Дальше я решила не читать, учить язык таким образом было бесполезно, а заучивать слова, как попугай, было неинтересно и я придумала для себя забаву: стихотворение, а точнее мой перевод записывала в тетрадь, места для перевода непонятных слов оставляла пустыми, после того, как стихотворение было записано таким образом, я пыталась понять его смысл, это не всегда удавалось сразу, иногда приходилось думать и искать варианты и на это, бывало, уходили часы. Уловив смысл, я заполняла пропуски непереведенных слов русскими, по моему мнению, более всего передающими смысл. После того, как этот этап был пройден, наступал следующий, я его с улыбкой назвала «поэтизация перевода», это был поначалу очень трудоемкий процесс, с переделками, заменами слов, добавлением новых, как того требовали ритм и рифма. Уже после первого такого опыта я почувствовала острую нехватку знаний в области лингвистики, но и то, что получалось, меня очень забавляло и увлекало так, что дни напролет я почти не отходила от стола, а гулять выходила только вечером и то ненадолго.

Наступила суббота, нужно было идти на танцы, а очень не хотелось, не привлекали сами по себе танцульки, а еще этот небритый, помятый Саша. Интересно, он побреется или нет? Я надела любимое летнее платье, посмотрев в зеркало, не стала заморачиваться с прической, распустила волосы, решив, что и так сойдет. Каково же было мое удивление, когда недалеко от входа в клуб я увидела Сашу, в выглаженной рубашке нежно-голубого цвета с коротким рукавом, в брюках того же цвета и в светлых туфлях. В руке он держал розу, и этот цветок не давал ему покоя, он испытывал неловкость, похоже было, что он давно, а может быть, никогда не дарил девушкам цветы. Зрелище было красивым и одновременно забавным. Увидев меня, Саша устремился навстречу,