нечто подобное. Нередко там же имеется и цензурное разрешение, поскольку печать оттисков с определенного момента требовала отдельного прохождения через цензуру.

В XX веке вошло в практику, когда академические журналы начинали каждую следующую статью с новой полосы, а на спуске первой полосы статьи указывали не только автора и название этой статьи, но и выходные сведения – название, год и номер периодического издания. Это было свойственно журналам Академии наук СССР, издававшимся во второй половине XX веке без особенных мыслей об экономии средств. И хотя они могут иметь специальные обложки для оттисков, но и отдельные статьи с такими сведениями, облаченные в характерную для вырезок немую обертку или даже без оной, когда полосой бумаги закреплен корешок, также относятся к категории отдельных оттисков (ценность их, к слову, достаточно велика, потому как именно журнальные статьи в области естественных наук были первыми публикациями научных открытий).

Четвертое – это специальный титульный лист. Вообще для авторских оттисков специальный титульный лист совершенно не характерен. Другое дело, когда автор не удовлетворялся несколькими экземплярами, а заказывал за свои деньги 10, 20, 50 или даже более отдельных оттисков. Это было для автора не так дорого – ведь основной расход состоял в наборе и корректурах, и этот расход обычно покрывался суммами основного издания; то есть если издатель давал добро, договариваясь об этой довольно неприбыльной и трудоемкой процедуре с типографией, то на автора ложился лишь расход за бумагу (за перемены колонцифр и переверстку, а также за титульный лист никто обычно счета не выставлял). Также довольно часто таким способом пользовались и сами издатели, которые для большей выгоды печатали некоторые статьи отдельно: во-первых, те, на которых редакция предполагала заработать помимо журнальной публикации, – так бывало во многих журналах, к примеру бартеневский «Русский Архив» довольно часто печатал оттиски, иногда переверстывая их, тиражом около пятидесяти экземпляров.

Во-вторых, многие статьи не умещались в одном номере, а разделялись на два или три; вот в этом случае оттиск представлял собой полный текст статьи или даже литературного произведения или перевода, собранный таким образом воедино. Конечно, порой это были целые монографии, бывало и многотомные, которые печатались во многих трудах учебных заведений продолжительное время. Такие оттиски снабжались отдельным титульным листом и в этом виде поступали либо к автору (для раздачи и подношений), либо к книгопродавцам для продажи. Причем в XVIII веке в практике Академии наук довольно частым было печатание для авторов «Ежемесячных сочинений» их статей с отдельными титульными листами и новой пагинацией; после этого авторы отдавали их в продажу уже от себя, тем самым получая гонорар (некоторые такие оттиски вошли отдельными номерами в Сводный каталог, некоторые почему-то не вошли).

Бывают случаи, когда нет возможности понять источник оттиска, или даже более того – довольно часто оттиск может быть описан в библиотечном каталоге в качестве самостоятельного издания, особенно если на нем нет указания о том, что это действительно отдельный оттиск. А когда доподлинно неизвестен источник, то брошюрка будет иметь в каталожной карточке аннотацию «Без обозначения места и года издания» или даже «анонимное издание». И все потому, что не удалось установить, откуда это издание взялось на свет.

В нашей практике был и совсем запутанный случай, когда в Апостольской библиотеке Ватикана мы нашли издание «Писем к князю Федерико Чези» Галилео Галилея, якобы 1641 года; то была брошюрка без титульного листа и выходных данных. Эта небольшая книжка хронологически попадала в корпус прижизненных изданий ученого, сохранился только один полный экземпляр этого издания, что затрудняло идентификацию. Из всего, что могло бы в этом помочь, – только издательская виньетка с вензелем в конце. Пришлось просмотреть все публикации Галилея в периодических изданиях: сперва XVII века – это не принесло никакого результата, затем XVIII века. И вот в нескольких номерах римского «Литературного журнала» 1749 года оказался искомый текст, а заставка на титульном листе журнала с вензелем полностью повторяла ту, что имеется на последней странице книжки из Ватикана, указывая на имя издателя. Этой находке была посвящена отдельная статья в ежегоднике РАН «Памятники культуры. Новые открытия». Однако нам в общем-то повезло, поскольку сочинения Галилея и о Галилее все-таки неплохо (хотя и не на 100%) учтены библиографически; трудность же состояла в том, чтобы найти все эти публикации и просмотреть их de visu. Когда же речь идет хотя бы и о русском, но малозначимом авторе, поиски источника могут быть и вовсе бесплодными.

Вырезки (иначе называемые «выдерками»), то есть изъятия из журналов или сборников, произведенные после выхода полного журнала или сборника в свет, призваны заменить собой отдельный оттиск. Как мы упомянули, они могли существовать изначально – это было в ХX веке, когда советская полиграфическая практика постоянно боролась за экономию, и печатать отдельные оттиски считалось дорогим удовольствием, доступным разве что Академии наук. Поэтому авторские экземпляры статей в менее значительных изданиях (научные сборники вузов и тому подобное) брались из уже отпечатанных и сфальцованных, но еще не подобранных в будущие блоки листов. Их-то можно было отпечатать сверх тиража (без дополнительной возни с печатными формами, приладкой и прочим) сколько угодно – и несколько десятков экземпляров тут погоды не делали. Там же, в типографии, подбирались отдельные статьи в нужном количестве экземпляров. Причем если статья начиналась не с нечетной полосы, а заканчивалась не в конце четной, то все лишнее (будь то фрагменты предыдущей и/или последующей статьи) чаще всего заклеивалось бумагой, а сама статья покрывалась оберткой из такой же простой бумаги или же только заклеивалась полоской вдоль корешка. Затем такая вырезка скреплялась проволочными скрепками «на прокол», и – готово! Теперь, под видом «отдельных оттисков» это передавалось авторам. В любом случае это было авторам много проще, чем покупать за свои кровные полноценные экземпляры.

Но еще в XIX веке бывало, что собиратель или просто читатель формировал специальные сборники из статей, вырезанных из периодических изданий, по тематическому или иному принципу. Все помнят так называемые ефремовские конволюты – те, которые по тематическому принципу составлял для себя издатель и библиофил XIX века П. А. Ефремов, присоединяя к отдельным изданиям статьи из журналов и даже вырезки из газет. В XX веке особенно прославился М. И. Чуванов, который обычно вкладывал в книги отдельных авторов и вырезки их статей из различных журналов и сборников; по крайней мере, для авторов рубежа XIX–XX веков это было частым явлением в библиофильской практике Михаила Ивановича.

Но много большее распространение получила такая практика во второй половине ХX века, когда наблюдался необычайный подъем