интереса к литературно-художественным («толстым») журналам. Многие могут и сейчас, потянувшись к книжной полке, найти собранные воедино романы, вырезанные из подшивок «Нового мира», «Знамени», «Октября», «Иностранной литературы», «Даугавы»… Иного свойства были вырезки у специалистов – историки и филологи, стесненные размерами квартир, не могли оставлять себе полные комплекты журналов по своей специальности и время от времени сидели, утруждая руки, и раздирали их, отделяя то, что идет в макулатуру, от того, что останется на полке, но будет переплетено в тематические сборники. Целые стеллажи таких вырезок я помню в домах многих филологов, особенно этим славится Л. И. Соболев, который даже старался переплетать одинаково такие сборники, а многие видевшие эти «собрания статей» стремились получить от него координаты умелого переплетчика.

Последние два-три десятилетия в России в области антикварной книги возник новый «бум», который принял столь угрожающие масштабы, что мы скоро уже не будем иметь полных экземпляров некоторых журналов или сборников даже в главных библиотеках страны, не говоря уже о провинциальных книгохранилищах. Дело в том, что стоимость публикаций некоторых авторов так высока, что деятели антикварного рынка либо сами, либо через «посредников» изымают эти публикации из периодических изданий в государственных собраниях. Тут стоит вспомнить первые публикации русских писателей: А. С. Пушкина в 13‐м номере «Вестника Европы» за 1814 год, А. А. Блока в «Литературно-художественном сборнике» студентов Петербургского университета 1903 года и им подобные. Однако тот же пушкинский номер «Вестника Европы» чаще крадут полностью, потому что общеизвестно, что никаких отдельных оттисков в то время из «Вестника Европы» не делалось, то есть вырезка именно этой публикации не слишком удачный вариант, хотя в любом случае даже она легко конвертируется в дензнаки. Но иногда выдрать несколько страниц из некоего сборника – значит обогатиться серьезным образом. Приведем несколько таких примеров, интересных к тому же и библиографически.

Первая оригинальная публикация Ф. И. Тютчева – стихотворение «Урания» – датируется 1820 годом (за год до этого вышел перевод «Послания Горация к Меценату», известны случаи и ее бытования в виде двух листков, выдранных из библиотечного экземпляра). Стихотворение «Урания» было продекламировано одним из преподавателей в торжественном собрании (акте) Московского университета 6 июля 1820 года и вошло в состав собрания речей по случаю этого акта (шесть страниц с отдельной пагинацией); весь же сборник включал несколько сочинений, причем все остальные имели собственные титульные листы и собственную пагинацию; всего вместе 102 страницы, без общего титульного листа. Но, согласно мифу, даже канонизированному исследователями творчества поэта, существовали и оттиски этих сочинений, в том числе «Урании», причем даже с титульным листом. Не будем здесь вдаваться в рассмотрение ошибок библиографов и их причин, изложив нашу собственную версию:

6 июля 1820 года состоялся годичный акт Московского университета, и сразу же после этого, в течение двух недель, в Университетской типографии были отпечатаны некоторые сочинения, зачитанные на годичном акте: 1) речь профессора И. И. Давыдова «О духе философии греческой и римской» на латинском языке (26 с.); 2) ее перевод на русский язык, выполненный кандидатом В. Чюриковым (30 с.); 3) «Слово о необходимости знать законы гражданские» профессора Н. Н. Сандунова ([2], 28 с.); 4) Краткий очерк истории университета за прошедший год, написанный профессором И. А. Двигубским (10 с.); и, наконец, 5) тютчевская «Урания». Не были, однако, напечатаны ни сочиненные А. Ф. Мерзляковым торжественные хоры, ни французское приветствие, ни заключительная напутственная речь ректора А. А. Прокоповича-Антонского. Все изданные сочинения продавались вместе, объединенные в издательский конволют, причем некоторые из них (как минимум имевшие титульные листы речи Давыдова и Сандунова) и по-отдельности. Каждый из авторов, как было заведено, получил по некоторому числу экземпляров своего сочинения. А то обстоятельство, что подборка материалов акта 6 июля 1820 года не имела общего титульного листа, сыграло злую шутку: в начале 20‐х чисел Совет Университета разослал обязательные экземпляры, а также экземпляры, предназначенные для других учреждений и учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения; рассылались они, как было принято, не в переплетенном виде, а стопочкой брошюр; в связи с этим родился миф о рассылке «отдельных оттисков», который вошел даже в Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Однако никаких «оттисков» не было, а были изначально несколько сочинений, которые продавались как вместе, так и порознь. И уж точно никогда не существовало «Урании» с собственным титульным листом, о котором много где написано; ведь даже обязательный экземпляр Императорской Публичной библиотеки (ныне утраченный) был без титульного листа и не имел никаких данных об издании, как и свидетельствует сохранившаяся печатная карточка с указанием даты и места издания в квадратных скобках. То есть, как бывало в книгоиздательской практике, сочинения эти существовали и по-отдельности, и вместе; другой вопрос, что сохраниться такое сочинение – шесть страниц, еще и увеличенным форматом в четвертую долю листа, – смогло практически только в издательских конволютах (что характерно для летучих изданий). Именно эти конволюты, посвященные годичному акту Московского университета 6 июля 1820 года, скоро во всех библиотеках будут лишены первой публикации тютчевской «Урании»; с другой стороны, на антикварный рынок время от времени будет выходить и триумфально продаваться «редчайший отдельный оттиск» первого стихотворения Тютчева.

Еще проще, но и более угрожающе обстоит дело с журнальными публикациями Н. И. Лобачевского, чья неевклидова геометрия, казавшаяся современникам чудачеством казанского профессора, в XX веке оказалась выдающимся научным достижением. И если в XIX веке только место ректора Казанского университета позволило Лобачевскому беспрепятственно опубликовать большинство своих ученых трудов в казанских журналах – сперва в «Казанском Вестнике», а затем – в «Ученых Записках Казанского университета», то в наше время за всеми его изданиями – как книгами, так и статьями – ведется настоящая охота. Казалось бы, вполне понятен интерес к отдельным изданиям (а книг у него вышло совсем немного), но почему также находятся охотники до вырезок из журналов? Дело тут в том, что Лобачевский обычно не довольствовался несколькими авторскими экземплярами журнала, а заказывал себе отдельные оттиски, которых обычно печаталось несколько десятков экземпляров. Особенно это было ему важно тогда, когда статья печаталась на протяжении нескольких выпусков и собрать ее воедино иным способом не было возможности. Впрочем, печатались такие оттиски не всегда, и различным тиражом (этому вопросу мы посвятили много времени и сил и смеем надеяться, что очерк о прижизненных изданиях Лобачевского нами будет все-таки закончен); однако общеизвестно, что значительная часть его статей издана и по-отдельности и даже поступала отдельно в библиотеки как обязательный экземпляр. Тому способствовали обстоятельства – будучи ректором университета, он мог за дополнительную плату получать требуемое число