Потому что он всегда заботился о ней — с самого начала, просто она этого не видела, ведь он скрывал свою заботу за грубостью, холодностью, недружелюбием. Но каждый раз, когда она больше всего в этом нуждалась, оказывался рядом. Он всегда ее спасал.

Нашел ее в лесу, когда ей было очень страшно. И пусть так совпало случайно, но уже по собственному желанию он позаботился о ее опухшей ноге, хотя ему вовсе не обязательно было это делать. Защитил ее перед одноклассницами, когда его младший брат стоял за углом и просто наблюдал. А когда Алена поняла, что для ее папы она больше не единственный важный человек в жизни, нашел именно те слова, которые ей были нужны — как будто проник ей в душу. Именно он — грубый, холодный, недружелюбный — внезапно оказался для нее самым близким. Ведь слова эти он нашел не случайно, а потому что в тот момент она была ему не безразлична.

Все это время Егор старался отталкивать ее, но всегда находил повод, чтобы заботиться о ней.

Вот, почему Алена влюбилась в него. Вот, почему не могла от него отказаться. Она хотела его заботы. Хотела быть нужной ему. Как будто она ждала такого человека всю свою жизнь, даже если сама об этом не знала.

Озеро Алена увидела еще до того, как вышла из леса. Прогалины между деревьями белели, и от этого света, когда Алена пыталась смотреть прямо на него, было больно глазам. Она отводила взгляд, смотрела под ноги и шла вперед. Но когда деревья спрятались у нее за спиной, и озеро предстало перед ней целиком, раскинувшее свои крылья в стороны, а хвост — к подножью гор; когда они остались один на один, Алена уже не могла больше отводить взгляд.

Расстелившиеся перед ней воды были белыми, словно молоко. И тогда Алена поняла, что Белое озеро не одно. Их два. Первое, которое Алене до сих пор так и не довелось увидеть, возможно, и казалось белым из-за глинистого дна. Но это, на которое она сейчас смотрела, вне всяких сомнений было тем самым озером из легенд.

Алена всегда думала, что легенды — это сказки. Но иногда сказки оживают. И нет гарантии, что ожившая сказка будет доброй.

Небо над озером было серым, но в воздухе словно блуждал мягкой дымкой солнечный свет. Алена пошла от кромки леса к воде, пересекая тонкую полоску каменистого берега. Шагах в пяти от озера остановилась.

— Ты пришла, — произнес голос от воды.

Принадлежал он не мужчине и не женщине — бесполому духу. Журчала в нем вода, шелестела трава, свистел ветер — и все же этот голос был человеческим. Или же — старался подражать человеческому.

— Пришла, — подтвердила Алена.

Ее собственный голос дрожал, и сама она дрожала, осознав вдруг, что оказалась совсем не готова встретиться с той таинственной силой, которая живет здесь, которая все это время звала ее к себе.

Она возникла не из тумана, как было во сне, — поднялась над поверхностью озера из его глубин. Озерная с оттенком зелени вода, медленно, словно ей некуда было торопиться, оформилась в человеческую фигуру. В ней не было иных красок, оттого Алена не могла бы ошибиться — перед ней был озерный дух. Словно скульптура из воды, застывшая на молочной глади.

Алена поймала себя на неуместной мысли: если бы Слава увидел это, он создал бы настоящий шедевр — его работа была бы прекрасна. Даже если сам дух, стоящий перед Аленой, вовсе не восхищал — навевал жуть. На водяном лице не было глаз, только два провала — пустоты в воде, но почему же тогда Алена чувствовала взгляд этого существа? Взгляд чужой и холодный.

Дух не приближался, словно изучал ее, присматривался к ней. На какое-то время, пока они молча и неподвижно стояли друг напротив друга — водяная фигура на молочной глади и Алена, — время словно остановило свой ход. Алене казалось, какой-то морок перенес ее в безвременье. Но тут до нее отовсюду донесся тихий, проникнутый смирением шепот. Чьи-то голоса, слившись в один, обращались по имени к той, что повелевала ими:

— Чарна. Чарна. Чарна.

Алена огляделась.

«Как во сне», — подумала она.

Да, в этот раз все действительно напоминало ее сны. Увидев возникших между деревьями зверей, Алена и наяву сразу же поняла, что это не обычные животные. В них все было неправильным. Их глаза смотрели осмысленно, как будто их разум доминировал над инстинктами — животные так не смотрят. От них исходила тяжелая аура силы — Алена чувствовала, как одно их присутствие подавляет ее. Их шепот звучал в воздухе, повторяя имя той, кому они служили, хотя из их гортаней не вырвалось ни звука. И от этого шепота у Алены волосы на голове вставали дыбом. Змеиным шипением он проникал ей в уши, и казалось, что вот-вот нечто чужое завладеет ее сознанием.

«Стряхнуть наваждение, — подумала она. — Надо стряхнуть наваждение».

Сделав над собой усилие, Алена открыла рот и заставила себя заговорить:

— Почему тебя зовут Чарна? — устремила она прямой взгляд на озерного духа. — Это имя… оно ведь тебе не подходит.

Существо перед ней улыбнулось. И снова стало жутко. Жутко видеть, как улыбается озерная вода. Но дух озера понял, о чем она спрашивала.

— Люди дали мне имя, — произнес журчанием реки голос воды. — Люди увидели во мне женщину.

— А они? — спросила Алена, кивком головы указав в сторону собравшихся по кромке леса зверей.

— Они тоже раньше были людьми, — последовал ответ.

— Зачем ты подчинила их и заставила служить тебе? — спросила Алена. — Почему так не любишь людей и приносишь им столько страданий?

Перед ее глазами пронеслись лица людей, пострадавших от проклятия: Артура, который навсегда распрощался с кино, и только он знал, насколько тяжело ему это далось, Родиона, который заперся в мире своих книг, потому что они спасали его, обреченного на одиночество, Влада, чей отец бросил сына, напуганный тайнами дома, Лиды, потерявшей любимого мужчину и ребенка, Егора…

— Разве они заслужили? — с упреком добавила Алена, глядя на стоящее перед ней существо.

Фигура на молочной глади озера пошла рябью, словно от ветра, хотя воздух был на удивление неподвижным. Провалы глаз на водянистом лице налились невидимой, но ясно ощутимой тяжестью.

— За что же мне любить вас? — произнес яростным грохотом водопада голос воды. — Испокон веков люди губят моих детей: срубают деревья, убивают зверей, отравляют реки и озера. Разве я не вправе воспользоваться людьми, чтобы защититься от них же? Я всего лишь хочу сберечь то, что мне дорого. И разве ты сама пришла сюда не с той же целью?

Алена молчала. До сих пор она даже не задумывалась, что таинственный дух, зовущий ее во снах, может дорожить чем-то точно так же, как и она сама. В ее представлении это была чуждая людям сила, злая и жадная по природе своей. Она думала только о том, чтобы выторговать у этой силы то, что было для нее сейчас важнее всего. Но это существо зародило в ее душе сомнения.

А еще из слов, обращенных к ней только что, Алена поняла, что этот дух — лишь часть чего-то более могущественного и древнего, чем он сам. Той силы, которая родилась в этом мире, возможно, намного раньше человека.