— Я могу. Позвонить?

— И что ты ему скажешь?

— Скажу, как сильно ты скучаешь.

— Даже не думай.

— А что? — Хрусь-хрусь. — Вся школа, кстати, из-за вчерашнего на ушах стоит. Кто-то уже пустил слух, что тебя выгнали.

— Не удивила.

— Ладно, давай о главном, Лиз. Завтра пятница.

— Знаю, — еще тяжелее вздыхаю.

— И раз уж мы теперь вместе сидим, скажешь родителями, что нам к лабораторной по биологии готовиться надо. Мне-то они доверяют?

— Наверное. Зой… — напрягаюсь, резко подскакивая с кровати, — я тебе перезвоню.

Бросаю телефон и иду на голоса в коридоре.

— Сказала же: Лиза занята, — решительно говорит мама и хлопает перед кем-то входной дверью.

— Кто это был? — возмущенно спрашиваю. — Мама.

— Занимайся уроками, — мама закрывает дверь на все имеющиеся замки, прячет ключи в карман халата и, как ни в чем не бывало, возвращается к готовке на кухне.

Смотрю в глазок, но никого не обнаруживаю. Зато вернувшись в комнату, вижу, как от подъезда с ревом мотора отъезжает черный мотоцикл Макса и скрывается за поворотом.

* * *

Телефон мне так и не вернули. Мама считает, что это правильно. Маме плевать на то, что я чувствую. Маме плевать на слезы. Маме вообще плевать. Главное, чтобы я больше и думать не смела о Яроцком. Слышала, как они вечером с папой шептались о переводе в другую школу.

"Это смешно", — хотелось закричать им, да погромче.

Утром пятницы Зоя ждала меня у самого подъезда — оказывается и об этом ее моя мама попросила. А еще попросила проследить, чтобы я и близко к Максиму не подходила, на что Зоя с энтузиазмом ответила: "Ну, разумеется. Какие проблемы?". А затем протянула мне свой телефон, на котором горело входящее сообщение от Макса:

"Меня сегодня в школе не будет. Надо уехать по делам. Передашь Лизе".

— Ну и чего ты улыбаешься, как дурочка? — Зоя смотрит на меня с придиркой, пока я горю от желания расцеловать телефон. — Лиииз… ну серьезно. Ни одного смайлика, ни одного сердечка, ни одного "Люблю, не могу, жду встречи", а у тебя сейчас радуга из ушей польется.

Фыркаю и возвращаю Зое телефон.

— Ты не понимаешь, — продолжаю светиться от счастья. — Это же Макс.

— Ага. То есть написать девушке вот такое скупердяйское эсэмэс для Яроцкого уже подвиг?

— Вроде того.

— Божечки… только посмотри на себя. Ты скоро какать сердечками начнешь.

— Фу, блин, Зой.

Первый урок проходит спокойно, скорее всего, просто потому, что мы с Зоей на него немного опоздали, пока обсуждали план действий на сегодня. Зато на перемене что началось…

Оказывается, старшие классы разделились на два лагеря. Первый — сочувствует Светлаковой, за то, что какая-то там Багрянова посмела ударить ее по лицу. А второй — едва ли не похлопывает меня по плечу и говорит, что я молодец. В общем, Вероника подставила не только меня, рассказав директору о пощечине в туалете, а слухи, как известно, особенно в школе, разлетаются со скоростью света, и вот, в пятидесяти процентах я уже не та странная, забитая девочка, над таинственностью которой можно поиздеваться, а вполне себе Личность. Да, представьте только, теперь я — Личность, которая съездила по роже самой популярной девочке школы.

Заучки и тихони теперь меня боготворят.

Смех, да и только.

Впрочем… нет, не до смеха. Уже к концу учебного дня меня время от времени бросало в холодный пот и потряхивало. И даже Зоя при всем своем могучем оптимизме на шестом уроке выглядела бледнее некуда и витала в собственных мыслях, так что с трудом удавалось до нее достучаться.

Это безумие — поняла я по дороге домой.

— Мы должны кому-то рассказать.

— Тогда твоему парню отобьют башку, — каждый раз напоминает Зоя. — А мы ведь этого не хотим, или я что-то не правильно понимаю? Если нет, то в принципе…

— Может обратиться в полицию все-таки? — перебиваю, глядя на нее с тревогой.

— У тебя доказательства есть? Что ты им скажешь? Над тобой и этой игрой просто поржут. А Оскару ничего не предъявят…

— Да, а потом они всей компанией защемят где-нибудь Макса.

— Такой вариант тоже допустим, — хмыкает Зоя. — Зато доказательства появятся. За избиение человека Оскару и дружкам его точно влетит, не отмажутся.

— Предлагаешь Макса наживкой сделать?

— Да расслабься. Это просто вариант.

— Нет. Нет-нет.

— Ну, значит, жду тебя сегодня вечером у себя, подруга. Будем спасать голову твоего парня. Хотя лично мое мнение — вот не заслужил Яроцкий от тебя такого самопожертвования.

Мама отпустила меня к Зое не сразу, однако все же пошла на уступки, когда позвонила классной руководительнице и удостоверилась в том, что лабораторная по биологии — не миф, придуманный ее старшей дочерью, и раз уж мы с Зоей теперь соседки по парте…

— Поздно спать не ложитесь, — провожала меня из квартиры. — И баба Женя пусть позвонит мне.

— Хорошо, мам.

— И завтра утром пусть позвонит. Перед тем, как ты уйдешь.

— Хорошо, мам.

— И без глупостей, — протягивает мне мой телефон, и я выхватываю его, как страждущий, которому предложили кружку воды посреди раскаленной пустыни. — Где все эсэмэс? — Непонимающе смотрю на маму. — И что с адресной книгой?.. Мама…

— Ты идешь к Зое, или я могу передумать?

Пришлось прикусить язык, натянуто улыбнуться и выпорхнуть за дверь.

"Теперь я понимаю, почему Полина так часто говорит им это слово… "ненавижу"".

У нас Зоей было достаточно времени, чтобы обдумать варианты четвертого задания. Алкоголь, таблетки, куриво — все это, как заверила Зоя, для нее не проблема. Курить она и раньше пробовала, а желудок прочищать умеет на "отлично". Я не стала вдаваться в подробности, хоть и прозвучало это странно.

— Еда, — Зоя сама ответила на мой не заданный вопрос. — Я прочищала желудок после еды. Слышала о таком?

— Зоя…

— Это было давно, — отмахивается. — Еще до того, как я полюбила себя такой, какая я есть. Нашла себя. Смотрела Опру?

— Эм-м… нет.

— Ну и ладно. Хочу и ем, плевать вообще. Да и… я вообще себя в этом образе отлично чувствую. Это знаешь… как моя личная стена защиты. Понимаешь?

Понимаю, что Зоя имеет в виду свой боевой раскрас, не стандартную одежду, длинные, крашенные в жгуче-черный цвет волосы… Это — ее стена защиты. Так ей комфортно.

— Я ведь красотка. Правда?

— Конечно, — с теплотой ей улыбаюсь.