Расстегивает верхнюю пуговицу пальто и целует ниже. За ней еще одну пуговицу, еще одну и еще… пока пальто не соскальзывает с моих плеч и не падает к ногам.

Кружит языком по шее, мягко прикусывая, шумно, отрывисто дышит, забирается под рубашку на моей спине и касается ладонью кожи сплошь покрытой мурашками.

Возвращается к моим губам и глубоко целует. И еще глубже, еще отчаяннее, когда из моего рта вырывается неконтролируемый стон, о котором я даже не подозревала. Все рушится… мои убеждения, мои ограничения и прежняя уверенность в том, что не так это все должно происходить — позже, в более взрослом возрасте. Я не была готова — какой же глупой я была. Когда, если не сейчас? С кем, если не с ним?

Но и в этом я ошибалась.

Стоит ему коснуться пальцами верхней пуговицы моей рубашки и все бабочки в животе превращаются в груду тяжелых камней. Желание, волнение и уверенность превращаются в острый страх. И я отталкиваю его, прижимая руки к груди, будто щит. Смотрю на Макса в ужасе и только спустя долгие минуты напряженной тишины понимаю, что он смотрит на меня так же. Он испугался того, что напугал меня.

— Лиза… Лиза, прости, — обхватывает меня за плечи, когда я начинаю сползать по стене. — Я напугал тебя. Идиот. Блин, я идиот. Прости… — приседает передо мной на корточки и в полной растерянности смотрит в мои застывшие в панике глаза. — Прости, пожалуйста. Меня… меня просто накрыло. Ну, хочешь, ударь меня? Давай, врежь мне. Лиза… Не молчи… Только не молчи, пожалуйста.

— Ты не виноват, — наконец заставляю рот разжаться. Поднимаюсь на ноги, подхватываю пальто и шагаю к лестнице.

— Лиза, — догоняет меня, обнимает и прижимает к себе. Я не сопротивляюсь. Не хочу сопротивляться. Макс, правда, ни в чем не виноват. Проблема во мне.

— Это больше не повторится, обещаю. Я… я не знаю, просто с катушек слетел. Ты меня с ума сводишь. — Тяжело сглатывает. — Прости. Прости… Я не знаю, что еще сказать.

— Все хорошо, — шепчу, обнимая его в ответ.

"Все хорошо, — повторяю про себя. — Мне просто нужно справиться со своими страхами".

— Она не делала этого, Андрей. Лиза, ты ведь не делала этого? — мама с грохотом ставит кружку с кофе на стол и по белоснежной скатерти медленно расползается коричневое пятно.

— Я знаю, что она этого не делала. Не ори, — рычит папа, сидя на табурете и нервно потирает ладони. Кивает на закрытую дверь кухни и снова смотрит на маму.

Полину только недавно отправили в постель. Температура до сих пор не спала, так что видимо мама была права — ангина. А это значит, что завтра придется вызывать врача, как бы сильно Полина не упрямилась; справку-то в школу предоставить надо будет.

К слову… Полина никак не отреагировала на заявление мамы о том, что я с некоторых пор "избиваю" тех, с кем учусь в одной школе. Еле-еле допила чай, трясясь на табурете, и пустым взглядом сверля пол, а затем вернулась в постель.

— Вы все уладили?

— Да, Андрей. Вроде бы мы все уладили, — отвечает мама с нажимом. — Подруга Лизы — Зоя, очень вовремя явилась в кабинет Антона Павловича и привела других свидетелей тому, что ударила Настю на самом деле другая ученица.

— Светлакова, — подаю голос я.

— Да, но ты ее схватила, — Кажется, у мамы сдают нервы. Знаю ее это состояние… если немедленно пар не выпустит, то и вовсе взорвется. А еще у нее в "рукаве" припрятана другая карта — довольно щепетильная тема.

— Но ты ударила Веронику.

— Она это заслужила.

— Лиза… Что с тобой происходит, доченька?

— Это школа, мам. Там всегда что-то происходит.

— Да, но… не с тобой.

— Откуда тебе знать? Это моя первая четверть в выпускном классе.

Мама качает головой:

— Я не узнаю тебя. Ты не такая.

— Это потому что я не в больничной палате и с другими людьми общаться начала. — Я не язвлю, ни в коем случае. И родителям грубить не привыкла. Но это… то, что я говорю им сейчас — единственный способ защиты.

Сейчас я чем-то напоминаю себе Полину…

И от этого не легче. Я сама себя в угол загнала. Я выбрала его — Макса. И защищаться от нападок общества — все, что теперь остается. Даже родители меня не поймут. Никто не поймет. Потому что никто не знает, какой Макс на самом деле.

— Ты пропускаешь уроки, Лиза, — мама пытается говорить снисходительнее. Хватается за губку для мытья посуды и старается отмыть со скатерти пятно; лишь бы руки чем-то занять. — Лиза?

Ну, вот собственно и эта самая щепетильная тема.

Папа смотрит на меня с недоверием, а мама смотрит так, будто вот-вот собирается подкрепить это папино недоверие неоспоримыми фактами.

Макс. Разумеется, мама не станет больше терпеть его рядом со мной.

А еще мама знает, что отец никогда не причинит мне вреда, только мозги вставить отменно может, и если она со мной справиться не в силах, что еще ей остается?

— Я не хотела этого говорить, Лиза, — обреченно вздыхает мама, с понурым видом опускаясь на табурет, — но я просто не знаю, как еще до тебя достучаться.

— О чем вы? — тут же напрягается папа, стреляя в меня глазами.

— О том, что я встречаюсь с Максимом, — мрачно усмехаюсь, избавляя маму от ответа, у которой от неожиданности медленно отвисает челюсть.

— Что… что, прости?

— Ты слышала.

— Что это значит? — Когда папа переходит на шепот — спасайся, кто может. Сейчас он шепчет.

— С ка… с каким еще Максимом? — мама бледнеет на глазах и будто другую фамилию от меня рассчитывает услышать.

— С тем самым. С Яроцким, — поднимаюсь на ноги и иду к двери.

— Лиза, — и снова этот зловещий шепот папы, который в этот раз совершенно меня не пугает. — Объяснись.

— Что объяснить? — развожу руками. — Мне семнадцать. У меня не может быть парня? Подождем до тридцати? Тогда можно будет? Если я вообще доживу до тридцати.

— Лиза… что ты такое…

И тишина.

Начинают переговариваться между собой. Что-то о Паше, о Максе… что-то о том, что от Полины могли подобное ожидать, но чтобы я… Я. Да как это? Да почему?

— Я устала, — прерываю их спор. — И я хочу спать.

— Андрей, просто скажи ей, чтобы и близко к этому Яроцкому не подходила и пусть идет в постель.

Папа выпрямляет спину и поджимает губы, глядя на меня из-под тяжелых бровей:

— Это тот сопляк?

— Ты не знаешь его.

— Я знаю, что у него хватило наглости заявиться сюда и хамить мне. А еще я знаю, что это он устроил вечеринку в моем доме.