В порыве эмоций Эссекс потребовал, чтобы каждый член Военного совета в письменном виде изложил свое мнение относительно целесообразности его поведения, чтобы впоследствии он мог оправдаться перед королевой, — типичный поступок человека с высоким самомнением. Эссексу нужно было каждый раз доказывать свою правоту.

Сойдя на берег в Плимуте во вторник 10 августа, Эссекс поспешил к Елизавете, чтобы потребовать от нее осуждения членов Военного совета (в особенности Рэли), выступивших против его решения[999]. Отчасти он добился своего, но только потому, что оказался прав насчет золотых галеонов Филиппа. Не получив разрешения отправиться на Азорские острова, Эссекс разминулся с испанскими галеонами всего на два дня. Елизавету вновь постигла неудача — неисчислимое богатство ускользнуло из ее рук, поэтому решение Рэли привело ее в ярость[1000].

Однако еще больше она была возмущена тем, сколь малой оказалась доля награбленного в Кадисе, переданная чиновникам. Елизавета потратила более 50 000 фунтов стерлингов (50 млн фунтов стерлингов в современном эквиваленте) на покрытие расходов экспедиции. В Кадисе, как ей сообщили, не осталось ничего ценного. Тем не менее в ходе экспедиции удалось захватить два военных корабля, около 1200 пушек, несколько монет, золотых и серебряных слитков, небольшое количество ювелирных изделий, немного шелка, сахара, имбиря, шкур, колоколов и доспехов[1001].

Еще более досадной потерей стала потеря грузов тридцати четырех торговых судов из-за роковой ошибки Эссекса. Если бы только у Елизаветы появились такие огромные деньги, это могло бы в корне переломить ход войны[1002].

8 сентября Бёрли вместе со своим сыном унизили Эссекса на глазах у королевы: Эссекс оказался не в состоянии объяснить должным образом, почему лишился трофеев. «В тот день более всех меня поддержал твой кузен», — признался он Энтони Бэкону. Весьма показательно, что Елизавета не сделала ровным счетом ничего, чтобы помочь Эссексу. Стараясь защитить себя, он нанес ответный удар, обвинив союзника Сесила, сэра Джорджа Кэрью, в краже золота на сумму 44 000 дукатов, но эта попытка не увенчалась успехом[1003].

В отличие от Рэли, который держался в стороне от конфликта, все еще надеясь вернуться в королевскую свиту в качестве капитана королевской гвардии, Эссекс ответил тем, что взял к себе на службу нового помощника. Он выбрал Генри Каффа, блестящего оксфордского ученого, уставшего от кабинетной работы, — человека, про каких говорят, что он умалчивает о своих «тайных амбициозных целях». Именно он и предложил Эссексу составить альтернативный отчет об экспедиции[1004]. Под пристальным наблюдением Эссекса, собирающегося навязать Елизавете свою стратегию ведения войны, был создан трактат, искусно замаскированный под личное письмо от полевого солдата к Энтони Бэкону. Этот документ должны были опубликовать под названием: «Что произошло на самом деле в Кадисе 21 июня под командованием графа Эссекса и Лорд-адмирала»[1005].

Однако в ближайшем окружении Эссекса объявился предатель. Им оказался сэр Энтони Эшли, у которого Сесил обнаружил несколько украденных трофеев. Эшли попросил о помиловании и, чтобы спасти свою шкуру, показал королеве проект трактата Каффы. На этот раз Елизавета разгневалась по-настоящему. Она запретила печатать этот документ под угрозой смертной казни. Эссекс был вынужден ограничить тираж несколькими рукописными копиями, разосланными друзьям и сторонникам в Англии и за рубежом[1006].

Сесил пользовался преимуществом своего положения: он осмеливался перехватывать и копировать зарубежную корреспонденцию Эссекса до того, как она попадала в руки посыльному и доставлялась в дом Эссекса. Подозревая это, Энтони Бэкон подлил масла в огонь, заметив графу, что он оказался в ловушке как затравленный собаками медведь[1007].

Не собираясь признавать свой вероятный проигрыш в битве за власть и славу, в Кадисе Эссекс отрастил воинственную лопатообразную бороду, которая стала его личной визитной карточкой. Он решил запечатлеть этот образ на портрете, чтобы напоминать всем своим видом о победе[1008]. Портрет, хранящийся сегодня в Уоберн-Эбби, был создан придворным художником Маркусом Герартсом Младшим. Нарисованный с натуры в последние месяцы 1596 года, портрет Эссекса поражает величием — изображенный на ней мужчина выглядит как один из европейских монархов. Его голова и плечи слегка наклонены вперед, он сжимает в руках меч. На нем белый атласный дублет и шоссы. Костюм украшен орденом Подвязки. На заднем плане картины виден полыхающий Кадис. Перед нами портрет человека, чувствующего, что он рожден быть великим и волен игнорировать даже приказы королевы[1009].

Многочисленные варианты этого портрета сохранились в полноразмерной и уменьшенных копиях, что позволяет предположить следующее: как этот портрет, так и картина Николаса Хиллиарда, на которой Эссекс изображен в рыцарских доспехах, были весьма популярны. У портретной миниатюры другого восходящего молодого художника — Исаака Оливера, на которой также запечатлен Эссекс с бородой, будет еще больше копий.

В настоящее время в Йельском центре Британского искусства в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, хранится особенно показательная композиция — картина, которая была намеренно оставлена незавершенной. Она нанесена серыми чернилами и гуашью на пергамент в качестве образца для тиражирования, главным образом для печатных гравюр[1010]. Триумфатор Кадиса, очевидно, начал вести визуальную пропагандистскую кампанию, да такую, которой не могла похвастать даже королева. По мнению современных искусствоведов, Елизавета редко распространяла свои портреты в больших количествах, за исключением, возможно, миниатюр, а если и распространяла, то, как правило, в дипломатических целях, предоставляя придворным популяризацию своего изображения в рамках «культа» Глорианы[1011].