– Ты! Ты же сказочница? Это же ты прогнала туман? – хрипло крикнула она, пытаясь отдышаться от тяжелого подъема.

– Да, я сказочница. И я прогнала туман, – Катя упала на хрупкие ветки, оцарапалась об острые обломки, и с трудом выпутывалась из этих зарослей, – Зачем ты меня схватила?

– Ты должна меня расколдовать! Раз ты победила туман, ты можешь и это! – птица широко открыла длинный и острый клюв и прошипела: – Иначе, я сброшу тебя в пропасть! В пропасть к моей любезной сестрице-царице!

– А ну, пошла прочь! – сбоку из леса выскочили Кир и Степан. Кир с мечом стал между Катериной и птицей, а Степан легко выдернул Катьку из зарослей, где она безнадёжно запуталась.

– Аааа, защитнички. Сказочница, а сказочница, как ты думаешь, если бы ты стала такой, как я, стали бы тебя спасать и защищать? Или даже подойти бы не решились? – птица сама того не зная, ударила в самую уязвимую точку!

Катерина, которую Степан придерживал за плечи одной рукой, а второй выхватил меч и тоже направил его на птицу, вдруг отстранила его руку и шагнула вперёд, к птице.

– Ты знаешь, у меня был жених! А когда меня заколдовали, он побрезговал даже прийти ко мне! Неприятно ему было! Конечно, была красавица, а стала уродина с кривыми когтями и клювом! – голос птицы прерывался от горечи. – Ты что, думаешь, что этот вот поведет себя иначе? Отвечай!

Катерина что-то ответила, но очень тихо и опустила голову. Птица раскрыла крылья и гневно крикнула. Кир выхватил кинжал и замахнулся на неё, решив, что чудовищная крылатая тварь собралась напасть.

– Нет! Нет, Кир! Не надо! – Катерина повернулась и схватила его за запястье. – Не делай этого.

– Ты что? Она же сейчас кинется, – Кир непонимающе смотрел на Катьку. – Тебе что? И эту жалко? Она же злобная, как змея ядовитая!

– Жалко, – очень тихо сказала Катерина. – Жалко! Знаешь, трудно, когда от тебя отвернутся, и уйдут, не оглядываясь! – и тут птица застонала, взмахнула крыльями, словно закрылась ими, перья задрожали и вдруг опали, открывая черноволосую девушку, пытающуюся вырваться из опутавшей её массы птичьей кожи, пуха и перьев. Она резко рванулась, упала на колени и с изумление и каким-то даже ужасом уставилась на свои руки.

– Руки! У меня мои руки, а не крылья! – она схватилась руками за лицо, тонкие пальцы ощупали волосы, само лицо, плечи, она задрожала и заплакала, а потом торопливо поднялась с колен и отпрыгнула подальше от груды перьев. – Не может быть! Я свободна!

– Жалость? Это было условие, наложенное на перо неведомой зверушки? – вдруг спросил Степан.

– Да. Её надо было просто пожалеть, – голос Баюна, прибывшего верхом на Сивке, заставил их вздрогнуть. – А её жених сбежал, не найдя в себе смелости даже подойти к невесте. Показаться ей на глаза!

– Да. Так и было! Он сбежал от меня, словно я страшный крылатый змей. Он знал, знал, кто я! И мог бы освободить меня одним словом! Но бежал! И я возненавидела мужчин, и женщин тоже, всех! Всех! – закричала царевна. Она крепко обхватила руками свои плечи, вцепилась в них, словно опасаясь, что если хоть на миг отпустит, то руки снова станут крыльями. – Ни в ком из них не было жалости для меня! Ни капли! И я решила никого не жалеть! Ни одного человека! Ни единого! – она странно глянула на Катерину, хотела что-то сказать, но тут сбоку возникла сияющая Жар-Птица.

– Не кричи. Всё уже, всё, ты отыскала ту, у которой для тебя нашлась жалость, и ты теперь свободна, – Жаруся зависла над кучей, которая раньше была частью тела царевны, и взмахнула крыльями. Пламя охватило перья, и лишь одно черное перо взвилось от огня вверх, где и было поймано довольным Баюном.

– Да, спасибо тебе, сказочница, – царевна перевела взгляд на Катерину. – Ты ответила на мой вопрос и пожалела меня. Я действительно свободна.

– Куда ты теперь пойдёшь? Тебя доставить вниз? – Баюн покосился на провалище.

– Нет, им не за что меня любить, да и мне их тоже, – царевна покачала головой. – Я хочу отправиться к тётке. Она давно живёт на острове на реке. Там её владения, да ты знаешь её, Баюн.

– Позволь, мы доставим тебя туда, – Баюн спрыгнул на землю, и Сивка шагнул к царевне.

– Спасибо, – царевна с достоинством склонила голову в знак признательности, потом оглянулась на Катерину с каким-то сожалением, кивнула и ей. Когда Сивка взлетел, она что-то крикнула на прощание, но ветер отнёс её слова в сторону.

Катерина была задумчивой и усталой. Она отошла к Бурому, забралась на его спину и едва дождалась, когда вернётся Сивка. Мальчишки недоуменно переглядывались. Степан не решился подойти к Катьке, Кир и вовсе не собирался. Ясно же, чтоона не в настроении. Чего лезть-то? Пока долетели до Дуба, наступила ночь, и никто не удивился, что Катерина ушла спать, категорически отказавшись от ужина.

– Здорово! Просто роскошно! То есть, если бы я стала такой же птицей, то Степан сбежал бы как тот же жених! – она ходила по комнате, накручивая себя всё больше и больше. – Ой! – знакомое ощущение словно обожгло пальцы и ладони. – Ну, что сейчас-то опять? Я же ничего плохого не делаю! Я просто расстроена! Мне и расстраиваться нельзя что ли? – она вытерла слёзы и обернулась на зеркало и так сама себе напомнила любимую свою тётушку Зою, в момент, когда она готовилась к очередной атаке на окружающих и взвинчивала себя до визга, что аж отшатнулась! – Так, погоди-ка… А, собственно, что такого он сказал? Может, он просто пытался меня поблагодарить так неудачно… У него бывает, как скажет, так хоть стой, хоть падай, -Катерина фыркнула, припомнив как её собственная бабушка от некоторых комплиментов деда не знала то ли плакать ей, то ли смеяться, и утверждала, что у мужчин настолько по-другому мозги работают, что перед тем, как взяться за скалку, лучше подумать, а может, он и не тововсе хотел сказать? – Да и потом, видал он меня уже птицей. Первый-то раз, когда я лебедем стала, никто же не знал, сумею ли я обратно в человека обернуться! Лебедь, это, конечно не та жуткая ворона-переросток, но он же не меня испугался, а за меня, хотя тогда мы просто общались, толком и не знали друг друга. Чего я себя так накрутила? Вон аж тётушка Зоя померещилась. Фууу, увидишь такое на ночь в зеркале, кошмары приснятся точно. Хотя, в общении с птицей это немного даже помогло, я очень уж живенько прочувствовала, каково ей пришлось! – Катерина покосилась на руки. Ощущение жжения прошло, словно его и не было!

– Вот и хорошо. Короче, истерить и скандалить тут тоже не рекомендуется, – сделала разумный вывод Катерина. Она легла спать, с полной уверенностью, что уснёт как убитая, но не тут-то было. Чувствовала он себя как-то неважно. Сколько не ворочалась на постели, сон не шел.

– Да что ж за день такой! Точнее уже ночь! – Катерина решила посидеть на подоконнике, но только встала с постели, как сильно закружилась голова, да так сильно, что она обнаружила себя лежащей на полу. – Что же это? Что со мной? – перед глазами словно висела серая пелена. Серым было всё! Цвета исчезли, остались лишь оттенки серого цвета, свеча на столе и то горела жутковатым серым пламенем. Она добралась до умывальника и полоскалась ледяной водой, пока не замёрзла, но это не помогло.