Арсений вдруг осёкся, осенённый внезапной догадкой, а Полина Ивановна, глубоко затянувшись, выдохнула вместе с облаком сероватого дыма:

– Словно красавица была ребёнком? – рассмеялась хрипловатым каркающим смехом, будто ведьма из той сказки, которую они сейчас обсуждали, и добавила: – Забавное сравнение. Особенно если учесть, что мой народ этот «гроб» называет саркофагом.

Женщина подошла к предмету разговора и постучала острым ноготком по серебристому боку.

– Хотя на самом деле это самая обыкновенная капсула жизнеобеспечения. Вот здесь вот, смотри, – она нажала какую-то кнопку, и нижняя половина крышки отъехала, позволив Арсению увидеть сложную сеть из разноцветных проводов и тонких капельниц, которая опутывала саркофаг изнутри, – видишь?

– Что это?

– Жизнь… Чёрт, потухла, – Полина Ивановна отбросила в сторону окурок и немедленно достала из кармана ещё одну сигарету. Прикурила.

– Жизнь, мой мальчик. Устройство, которое помогает женщине поддерживать красоту и здоровье. Много. Очень много лет.

Арсений ещё раз потрогал розовый бархат и вдруг зачем-то перегнулся через край и понюхал маленькую подушечку. Пахло чем-то сладким. Виноградом?

– Изюм, – Полина Ивановна усмехнулась. – Маленькая сладкоежка ещё вам всем покажет.

Северов удивлённо посмотрел на женщину. Что Лялька может кому-то показать? Её бы вернуть для начала, живую и здоровую.

– Полина Ивановна, а вы вот сказали, что ваш народ называет это саркофагом.

– Теперь уже мой, – невесело произнесла она. – Хотя родилась я на западном побережье в семье охотников за розовым жемчугом. В те времена его было так много, что моему отцу и думать не надо было о приданом для своих семи дочерей… Женихи толпились под окнами, словно стайка мальков в тёплой воде… А получилось вон как… Я тут, а они… – Полина Ивановна шумно затянулась и закрыла глаза, – хотя в каком-то смысле замуж я всё-таки вышла.

Она прислонилась к круглому боку большого валуна и вдруг поинтересовалась:

– О чём ты думаешь, Арсений Северов, когда смотришь на звёзды?

Мальчик растерялся. Не то чтобы в его жизни было много моментов, пригодных для любования звёздами… Да и время не самое подходящее для философских разговоров, но он всё-таки ответил:

– Они меня немного пугают. Ну, знаете… Я не могу себе представить что-то, чему нет конца. И вместе с тем страшно представить место, где заканчивается звёздное небо. А почему вы спросили?

– А я думаю о мужчине, – неожиданно призналась Полина Ивановна.

Арсений даже испугался на секунду, что она сейчас снова впадёт в меланхолию и начнёт страдать насчёт того самого таинственного Руслана, который так долго не отвечает на её письма, но ошибся.

– Говорят, наша планета не самая прекрасная в мире, – тихо проговорила женщина, внимательно глядя на Арсения. – История цивилизации типовая. И полезных ископаемых у нас не шибко много. А в плане климата, флоры и фауны – вообще тоска. Зато наши женщины, голубь ты мой, наши женщины, как оказалось, единственные во Вселенной, кто может от них зачать.

– От кого? – встрепенулся Арсений, но Полина Ивановна его даже не услышала: – Знал бы ты, как он мне руки целовал, какие золотые горы обещал… А я, дурочка малолетняя, поверила с первого слова. Да и как не поверить. Видел бы ты его. Волосы – вороново крыло, а глаза синие-синие, как самые чистые сапфиры. Хотя глаза у них у всех необычные…

– У кого? – снова попытался уточнить Северов, и снова не был услышан.

– А чем всё закончилось? «На общих условиях», – сказал он, и я встала в круг. Вот так-то. А ты говоришь, романтика. Одна лишь грубая физиология, а вместо дома, который полная чаша – селекционная ферма и бык-производитель. По жребию. И после тщательного медицинского осмотра… А я же много не просила, Арсений Северов. Веришь? Я просто хотела родить от него ребёнка. Чтоб обязательно с глазами синими, как сапфиры…

Арсений неловко потоптался на месте и, кашлянув в кулак, предпринял третью бесполезную попытку:

– Так откуда они, говорите, взялись?

– Нет, в целом-то они ничего плохого не сделали. Не могу сказать, – продолжала гнуть свою линию Полина Ивановна, полностью отключившись от внешнего мира. – Заботились о нас. И деток любили очень, особенно девочек, конечно… Хотя и мальчиков некоторых выделяли, редко, правда. Мальчикам их ген отчего-то почти никогда не передавался… А потом Руслан уехал. И всё рухнуло.

Полина Ивановна замолчала, чтобы достать очередную сигарету, покрутила её между пальцев, неторопливо оглядела пещерные своды и громко выдохнула, всполошив пугливое эхо.

Арсений молчал. Он не задавал больше вопросов, не пытался повернуть общее русло повествования, осознав, что фраза «задашь столько вопросов, сколько захочешь» имела, как и все фразы этой удивительной женщины, второе дно. Он ждал, жадно следя за нервным танцем тонких морщинистых рук.

– А знаешь, почему я говорю с тобой сейчас? Почему удерживаюсь от того, чтобы выплюнуть своё презрение в лицо предателю? – вдруг спросила Полина Ивановна и опустила голову, чтобы посмотреть на носки своих высоких сапог.

– Почему? – прохрипел Северов. – Почему?

Он вдруг понял, что из всех возможных вопросов ответ именно на этот ему совершенно необходим и как никогда важен.

– Потому что не ты один в жизни совершал глупости. И подлости…

Она всё-таки прикурила и за облачком дыма спрятала от Арсения своё лицо.

– Ты веришь в богов, настоящий взрослый мужчина, а?

«Кто кому здесь вопросы задаёт?» – ворчливо подумал мальчик, но вслух ответить ничего не успел. Видимо, сегодня вечером все вопросы Полины Ивановны носили исключительно риторический характер.

– Может, и не веришь. Нынче это не в моде. Но легенду-то о грозном Ру и чернобровой Ади ты слышал?

Слышал. Разве среди свободных людей есть хоть кто-то, кому мама в детстве не читала сказок о жестоких древних богах? О волшебных подвигах одиннадцати смелых, о беспристрастном и проницательном Ру, о прекрасной, как утренняя заря, Ади и…

– Это не легенды, – шёпотом проговорила Полина Ивановна и выжидательно посмотрела на Арсения. – Я знаю точно, потому что я одна из героинь этих историй.

– Да? – переспросил Северов и почему-то вспомнил совсем другие истории. Не о богах и красавицах, а о свихнувшихся старухах, которые питались кровью маленьких мальчиков, чтобы вернуть себе былую силу и красоту. Покосился на лениво прислонённое к боку валуна ружьё, сделал осторожный шаг в сторону подземного туннеля и вдруг, словно его сам чёрт за язык дёрнул, зачем-то спросил: – Полина Ивановна, а сколько вам лет?

И снова каркающий ведьмин смех, означающий, что никто не собирается сегодня отвечать на вопросы, и наводящий на воспоминания об обескровленных маленьких мальчиках.