того, времени хватило не только на удивление, но и на то, чтобы выбрать место и понять, как следует приземлиться для нового рывка вперед.

Природа распахнула объятья, приняв Эберна в его истинном обличии. Стремительный, ловкий и смертоносный хищник — вот кто он на самом деле. Пространство вокруг наполнилось звуками и запахами, отдышка и сбитое сердцебиение пропали, уступив место спокойному дыханию и ритмичной пульсации тепла в венах. Руки и ноги гатляура окрепли, и, похоже, движения стали даже быстрее, чем эмиссар успевал подумать о них, полностью полагаясь на чутье, раскрывшее ему новый огромный мир. Он мог бежать вечно, он мог охотиться, он мог жить так, как завещано природой, он мог вести за собой стаю… Он мог наконец-то быть собой.

Эберн резко остановился, вцепившись когтями в дерево. В глубине сознания всколыхнулось нечто, что делало его разумным существом, а не диким зверем. И в следующее мгновение пришло понимание, насколько же опасно привыкшим к городской жизни гатляурам находиться посреди природы, пробуждающей в них первобытные инстинкты.

Опасно. Но правильно. Ибо здесь их место. Оно всегда было здесь.

Медленно выдохнув, эмиссар растерянно посмотрел по сторонам. Голова еще отказывалась думать, но мысли упрямо ползали по внутренним стенкам черепа, робко напоминая о себе. У него зрела некая догадка, но что-то мешало ей сформироваться в нечто осмысленное. Впрочем, сейчас Эберна беспокоило другое.

Да, он смог самостоятельно вернуть контроль над собой. Но как быть с теми, кто не способен справиться с этим своими силами? Неужели им грозит падение в бездну дикой ярости и инстинктов выживания? Возможно, такая жизнь и была бы подходящей для какой-нибудь стаи, но не для общины гатляуров.

«Консалия… — ощутив все на собственной шкуре, Эберн всерьез обеспокоился состоянием фра-гатляур. — Ей нужна помощь. И как можно скорее. Она же не животное, она — одна из нас».

— Эмиссар!

Эберн обернулся. К нему подбежал запыхавшийся разведчик, который вел его к Вилберу.

«Бежал за мной, что ли? И только догнал? То есть я…»

— Что случилось, эмиссар? Все в порядке? Я имею в виду… в порядке?

— Уже да, — задумчиво пробормотал Эберн. — А еще я многое понял.

— Откуда… такая скорость? — глубоко дыша, спросил гатляур. — Нам, кстати… в другую сторону.

— Угу. Показывай дорогу.

Немного подождав, боец понял, что не получит ответов и разъяснений. Впрочем, донимать Эберна вопросами он и не собирался, а тому требовалось привести мысли в порядок, чтобы выразить новоприобретенный опыт и вытекающие из него выводы в сколько-нибудь связной речи.

— Туда, — без особого труда сориентировался разведчик, прикинув внезапно изменившийся маршрут и примерное местонахождение Вилбера. — Он должен быть неподалеку.

«Неподалеку? Мы почти нагнали Вилбера за столько короткий срок? Или не такой уж и короткий? Сколько времени прошло?» — Эберн поежился, представив себя несущимся по лесу в безумном порыве.

— Эй, подожди меня! — опомнился эмиссар, бросившись следом за удаляющимся сородичем.

И вновь чуть не упал. Едва удержав равновесие, Эберн прошипел самое неприличное слово, какое только пришло ему в голову, и только тогда заметил, что до сих пор не вынул когти из ствола дерева. Прилагая намного больше усилий, чем хотелось бы, и превозмогая боль в костях, он все же смог высвободить руку и торопливо пошел за проводником, непрестанно ворча и ругаясь.

Вилбера они нашли действительно очень быстро. Командир гатляурской гвардии сидел в тени огромного трухлявого пня и водил тесаком по точильному ремню, думая о чем-то своем. Рядом, прямо на земле, лежали два бойца и чутко дремали. Очевидно, они давно уже заметили отправленного к Фероту разведчика и эмиссара, так что даже не пошевелились, когда те приблизились.

— Посыльный не возвращался слишком долго, — пояснил Вилбер, не отвлекаясь от заточки. — Мы остановились.

Эберн посмотрел по сторонам.

— А где Консалия и остальные?

Тесак замер. В тигриных глазах командира гвардии промелькнули тревога и растерянность, но они так быстро сгорели в янтарном пламени бесконечной борьбы свирепого хищника и хладнокровного воина, что эмиссар почти поверил, что ему лишь показалось. Почти, потому что знал — ему не показалось.

— Двоих я отправил в дозор, — негромко прорычал Вилбер и, несколько раз проведя лезвием по ремню, еще тише добавил: — А Консалия сама ушла.

— Сама? — недовольно поморщился Эберн. — И ты позволил?

— Так вышло.

— Почему ты не отдал ей приказ остановиться?

— Отдал. Не послушала.

— Но ты же ее непосредственный командир!

Вилбер убрал тесак и скрутил ремень, стянув его с такой силой, что тот жалобно скрипнул.

— Уже нет, — коротко рыкнул он. Янтарь в его глазах потускнел. — Она стала свободной.

Издав нервный смешок, Эберн прошелся вокруг пня, дыша так глубоко, как только позволяли легкие. Дело принимало крайне неприятный оборот, и решение проблемы ускользало даже из-под когтей находчивого гатляура.

— Итак, Консалия ушла, — эмиссар резко остановился напротив Вилбера: — Далеко?

— Нет. Я ее чую. Прячется.

— Ясно, — протянул Эберн. Шерсть на его загривке вздыбилась. Ему стало как-то не по себе от того, что прямо сейчас за ним может наблюдать одурманенная дикой природой фра-гатляур. — Чего она хочет?

— Не знаю. Ушла утром. Но все время была рядом. Хотела бы сбежать — уже сбежала бы.

— Так, — эмиссар помассировал виски и еще раз обошел пень, настороженно озираясь. — И что ты теперь собираешься делать?

Вилбер неопределенно повел плечом и как-то без особого энтузиазма, которого у него, откровенно говоря, никогда и не было, ответил:

— У нас есть задание от Абелара. Его надо выполнить.

— А Консалия? — опешил Эберн.

— Образумится, — командир задумчиво почесал рыжий подбородок. — Мы смогли пережить это помутнение. И она сможет.

— А тебе не кажется, что с ней все намного серьезнее? Ты что, не видишь разницы? — возмутился эмиссар. — И раз уж ты заговорил о задании Абелара, то подумай и о том, как поведение Консалии скажется на нашей первостепенной задаче! Ты хотя бы помнишь нашу задачу?

— Помню.

— Мы участвуем в этой карательной экспедиции только для того, чтобы расширить влияние гатляурской общины в Атланской империи и приобщиться к управлению страной. Только так наши сородичи получат гарантии безопасности и достойного существования. Мы здесь ради будущего блага общины!

— Я помню, — повторил Вилбер и взглянул эмиссару прямо в глаза, заставив того вздрогнуть от взрыва янтарных искр: — Но теперь не уверен, что это правильно.

— Ты не уверен, что мы должны трудиться на благо общины? — не веря своим ушам, просипел Эберн. — Но благополучие…

— Благополучие общины — прежде всего, — прорычал командир гвардии, явно раздосадованный недопониманием. — Я не уверен в том, что наше будущее связано с Атланской империей.

Эмиссар замер. Тревога, злоба