Обняв его, она зашептала:

– Возьми меня. Возьми здесь. В любой позе. Я согласна, ну…

– Оденься, Лена, – проговорил Игорь и с силой оттолкнул ее от себя.

– Что – импотент?! Не можешь трахнуть, что ли?! – вскипела оскорбленная Картова. – Или у меня не такое изящное тело, как у твоей Князевой? Может, мне взять в рот, чтобы ты смог возбудиться?

– Ты противна мне, Лена. Ты до сих пор не поняла, что мне нужна душа, а не тело. Ты внушаешь мне отвращение. Одевайся! Живо!

– Что, боишься испортить карьеру учителишки? – презрительно бросила Лена и уселась на стол, широко раздвигая ноги. – Возьми меня здесь. Никто не узнает. Я не буду кричать. Я буду стонать в твоих объятиях. Точно так же, как твоя жена, даже лучше. Ну, чего ты боишься? Давай снимай брюки, а то скоро у тебя ширинка лопнет. Давай, бери меня. Чего же ты стоишь?

– Одевайся, Лена, и убирайся отсюда! – рассвирепел Игорь, забывая, что все пишет магнитофон.

– А ты подумал, что скажут учителя, когда увидят меня, шагающей в обнаженном виде? – ухмыльнулась Картова. – Твоя репутация сильно пошатнется.

– Я найду, что сказать, – улыбнулся вдруг Кропоткин. – Я найду достойный ответ. А теперь убирайся отсюда! Не заставляй меня силой вышвырнуть тебя из зала. Тебе будет больно.

– А я мазохистка, – улыбнулась Лена и, закрыв глаза, стала сама себя ласкать.

Она услышала звук открываемой двери и тут же ахнула, когда ее бесцеремонно схватили за волосы и скинули на пол.

– А, ты хочешь на полу? – засмеялась зло девушка. – Ты хочешь войти в меня сзади? Давай побудем собачками. Ха-ха. Ай!

– Убирайся, падаль! Насмотрелась порнухи, мать твою! – рассвирепел Кропоткин и, крепко взяв ее за волосы одной рукой, а второй – ее одежду, потащил Лену к выходу из зала.

– Отпусти меня! – закричала от боли Лена. – Я ненавижу тебя! Я убью тебя и твою жену! Я вас уничтожу как тварей! Если не мне, то ты не достанешься никому! Отпусти меня, гад! Отпусти! Ай!

– Сволочь, – процедил Кропоткин, вышвырнув девушку из зала, закрывая дверь на ключ.

Вернувшись в свой кабинет, он выключил магнитофон.

17

Воздух, казалось, настолько сгустился, что его можно было резать ножом. Тишина стояла такая, что стало слышно, как по улице проехала грузовая машина. Люди старались потише дышать. Магнитофонная пленка закончилась, и все посмотрели на Кропоткина. Игорь отошел от окна, выключил магнитофон и повернулся к залу. Его лицо стало мертвенно – бледным. Парень открыл рот, чтобы что-то сказать, и покачнулся. В зале вскрикнула Диана, когда Игорь, потеряв сознание, упал на пол.

Их не зря называли профессионалами. Трое охранников даже не изменили выражения лица, увидев Игоря, потерявшего сознание. Беркут мгновенно метнулся вперед и, усадив парня, разломал ампулу у него под носом. Кропоткин открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Упал, как в кино, – прошептал он и попытался встать.

– На сегодня хватит, – проговорил Беркут, повернувшись к залу.

– Нет, не хватит. Надо довести дело до конца, – проговорил Игорь, потом стал подниматься.

Ему дали стул, и парень, усевшись на него, посмотрел в зал.

– Прошу прощения за минуту слабости, – проговорил Кропоткин. – Я еще не оклемался после вчерашней перестрелки. С вашего позволения я буду сидеть.

– Вы, наверное, шокированы тем, что услышали, – проговорил Игорь после паузы. – Об этом разговоре до сегодняшнего дня знали только я и Лена. Я НИКОГДА бы не дал ходу этой пленке. Но случилось худшее. Под удар попали почти все девушки села. Я не хочу, чтобы из-за лжи страдали люди. Я уже говорил, что пока я жив, не допущу того, чтобы порочили добрые имена. Фотографии, пленки будут переданы в суд вместе с другими уликами. В квартире Картовых будет произведен обыск. Кто-то скажет мне, что я поступаю слишком ЖЕСТОКО. Я считаю, что будет лучше, если все узнают правду. Я РАСКРЫЛ вам всю правду. Ваше дело, ПРИНЯТЬ ее или нет. Все, что мог, я уже сделал. Мне жаль, что Лена опустилась до клеветы. По ее вине погибли Престов, Черемин, Кромин, Резнин – те, кто стрелял в меня в понедельник. Я уже не говорю о моральном ущербе, причиненном другим семьям. Я уже не говорю о том, что пришлось испытать и пережить мне. Я остался без семьи. Меня отстранили от преподавания и самое главное – большинство людей считают меня и будут считать опасным человеком, убийцей. Это ваше право. Я никогда не думал, что мне придется стоять вот так и доказывать, что я прав. Но самое важное я все же сделал – я сказал вам ПРАВДУ. Вы уже не сможете упрекнуть меня в том, что я что-то скрыл…

– Ты лучше скажи, как ты убил Корзина! Расскажи, как ты насиловал меня! – закричала Лена и попыталась вскочить, но ее удержали милиционеры.

– Все остальное решит суд, – проговорил Кропоткин, потом, повернувшись к Картовой, добавил. – Тебе бы в «психушку», девочка, а не в школу. Не люблю шизофреников.

– Я не шизофреник! – заорала Лена и стала отчаянно вырываться. – Я ненавижу тебя! Будь ты проклят! Ты во всем виноват! Я все равно убью тебя!

Последние слова Картовой уже звучали у дверей, и девушку вывели из зала.

– Я еще раз прошу прощения у всех, – заговорил снова Кропоткин. – Я прошу извинить меня, что заставил вас быть свидетелем ПОЗОРА. Я не буду упрекать родителей Лены в плохом воспитании. ГЛАВНОЕ – вы теперь знаете, что фотографии фальшивые и что присутствующие здесь девушки не являются моими любовницами. А что до людской молвы, то я смогу пережить это. Спасибо за внимание! До свидания!

– А как же Вы и Ваши уроки? Вы будете преподавать? – спросила мать Альповой.

– Этот вопрос решает администрация, – устало проговорил учитель. – Думаю, со следующей недели я приступлю к занятиям. Мне нужен отдых. Если нет больше вопросов, то прощаюсь с вами. Спасибо, что пришли сюда и дали возможность защитить неповинных людей. До свидания!

Когда опустел актовый зал, Кропоткин посмотрел на притихшую администрацию школы, охранников, Грибнина.

– Если вы не против, я пошел домой, – проговорил Игорь.

– Ребята, отвезите парня домой, – сказал, вставая, полковник и, подойдя к Кропоткину, протянул руку. – Ты держался молодцом, Гепард. Иди домой. Отдохни. Я потолкую с женщинами. Надеюсь, ты больше не попадешь в беду. Прощай, сынок.

– Вы уезжаете? – удивился Кропоткин.

– Да, сегодня ночью, – махнул рукой офицер. – Ребята еще побудут здесь. Перед отъездом они тебе все расскажут. Понятно?

– Так точно, – улыбнулся Игорь.

– Ну, пока, сынок. Выше голову.

Когда Кропоткин вышел из зала в сопровождении охраны, Грибнин повернулся к администрации.

– Игорь должен работать в школе, как и прежде, – сухо проговорил мужчина. – Мы возместим ущерб. Семьям, которых он лишил глав семейства, будет выдана денежная компенсация. Кропоткин сдаст оружие и документы. Я проконтролирую это. Дайте парню работать. А теперь я прощаюсь с вами. Меня ждет вертолет. Надеюсь, мне не придется снова с вами встречаться. Всего доброго. До свидания.