– Послушай, Денис, – прервала меня Клер, слегка покусывая губы, – как ты считаешь, умели ли римляне тогда разгадывать и читать египетские иероглифы?

– Думаю, что они обошлись без помощи розетского камня и догадок лингвиста Шампольона. Мы не знаем, кто и когда в древнем Риме первым перевел на латынь египетские иероглифы, но к примеру в книге историка Аммиана есть главы, где он упоминает никому до сих пор не известного Гермапиона, из книги которого он приводит греческий перевод египетского текста, высеченного на обелиске, который был установлен в Риме на Большом цирке. Так вот, – я провел рукой по лбу, как будто хотел прогнать навязчивую мысль, не дающую мне покоя, и продолжил: – Север вполне осознавал, что египетская земля является колыбелью религий, и жрецы тщательно охраняют основы священнодействий, заключенных в тайных письменах. Он знал, что Пифагор черпал свою мудрость именно там, и Анаксагор благодаря египетской мудрости мог предсказывать землетрясения, а как бывший юрист, Север знал, что великий Солон пользовался изречениями египетских жрецов, чтобы создать свои справедливые законы, которые оказали значительную помощь римскому праву. Даже Иисус, соперник Юпитера, герой достославной мудрости, тоже черпал из египетских источников священные знания. Посещая Мавзолей Александра, Север, разумеется, помнил ещё со школьной скамьи слова Сераписа, обращенные к Александру: «Здесь будешь ты умерший, но всегда живой… и всюду будут люди поклоняться тебе». Великий герой-завоеватель преклонялся перед ним при жизни и следовал его наставлениям. Серапис пророчил Александру, что его город возвеличится всеми благами, а он после смерти будет причислен к богам, и город Александрия будет ему усыпальницей. Север стал живым свидетелем исполнений пророчеств Сераписа. Но толмачи, лучших из которых всюду возил с собой Север, так и не сумели проникнуть в тайный смысл многих писаний, а также прочесть иероглифы, которыми был исписан с внутренней стороны каменный саркофаг Александра. Проникнуть в тайны бессмертия была цель не только Севера, но и всех римских императоров, посетивших этот Мавзолей. Возможно, от отчаянья Север приказал собрать все письмена, доставшиеся ему в путешествиях по Египту, и свезти их в Мавзолей, где и замуровать вместе с саркофагом, чтобы никто не смог до поры до времени проникнуть в их тайный смысл. Когда через несколько лет после смерти Севера его сын Каракалла снова посетил Александрию, то он своим повелением вскрыл усыпальницу своего кумира, бросив сначала ладан на алтари. Каракалла снял с себя пурпурный плащ, императорский перстень с драгоценными камнями и золотой пояс, и по словам историка Геродиана возложил их на гроб Александра.

Громкий голос Клер прозвучал, как медь, да так, что я вздрогнул до мурашек:

– А что же было написано на саркофаге? Неужели текст так и остался неизвестным?

– Известно лишь только, и то по слухам, что однажды один человек принес ветхий лист бумаги болгарской прорицательнице Ванге, чтобы она попробовала прочесть, что там было написано неизвестными иероглифами. Ванга отказала незнакомцу, но позже своей племяннице Красимире Стояновой сообщила, что эти иероглифы рассказывают о неких письменах, которые были начертаны с внутренней стороны гроба. Письмена эти якобы рассказывали о том, что было и что будет на Земле. Возможно, Ванга говорила именно о могиле и саркофаге Александра Македонского. Она заверила свою племянницу, что человечество еще не готово узнать эти истины. Так что, Клер, сама теперь решай, зачем моему отцу все это было важно знать.

– И ты веришь этой Ванге?

– Я верю Наталье Бехтеревой, а она занималась наукой и ничего не принимала на веру, всегда требовала строгих научных доказательств, до той поры, пока сама не встретилась с Вангой. Бехтерева сразу поняла, что Ванга способна излучать и принимать биопсихическую энергию. Наталия Петровна была тогда не в силах научно объяснить почему такое происходит, она сказала, что просто почувствовала это.

– А кто эта твоя Бехтерева?

– Это всемирно известный русский ученый, профессор и научный руководитель Института мозга человека в Петербурге. Ещё её дед, Владимир Бехтерев, учёный с мировым именем, изучал тайные возможности мозга, в том числе мозг Ленина, пытаясь разгадать тайну сверхчеловека. Он утверждал, что мысль материальна. Тайна бессмертия человека – вот что прежде всего интересовало римских императоров, но любой человек смертен! Бехтерева же интересовала тайна бессмертия человеческой личности, то есть его мыслей. Он утверждал, что мысль – это разновидность энергии, он называл это мировой энергией, а по закону сохранения энергии она не может просто исчезнуть, а сохраняется во времени и может принимать другие формы. Ведь так?

И я снова заглянул в ясные широко открытые глаза Клер, полные вдохновения и жизни. Она недолго сидела молча в какой-то нерешительности, прежде чем заговорить.

– Ты упомянул жену Севера, какую-то очень красивую и умную женщину, живое воплощение богини Изиды.

– Да, – ответил я, – Юлию Домну.

– А ты расскажешь мне про ту богиню, образ которой, похоже, тревожит тебя, являясь в сновидениях?

– Когда, сейчас? – спросил я, а сам изумился: откуда ей было знать, что я действительно часто вижу эту Домну в сновидениях?

От ее прямого взгляда мне стало неловко до растерянности, и вместо решительного отказа, я хмыкнул и улыбнулся, не выдавая своего смущения.

– Пожалуйста, хотя бы немного! – продолжала настаивать Клер.

Она поднялась. Ласковое прикосновение ее хрупкой руки к моему плечу как ни странно доставило мне удовольствие. От ее некогда скучающего вида не осталось и следа.

– Послушай, Клер, ты легко можешь воспользоваться интернетом и узнать довольно много об этой женщине и без меня.

– Я знаю, – вздохнула Клер. – Только от глубин интернета веет океанским холодом, а когда ты говоришь, в моем воображении она как будто оживает.

– Ладно, не льсти мне, не нуждаюсь, – я старался не смотреть на нее, чтобы моя ироничная улыбка не обидела ее. – Вот лучше взгляни, – и я достал из кармана свой смартфон. – Я фотографировал изображение Юлии Домны в десятках музеев Европы. Ездил в Мюнхен, Берлин и Париж, но только в Риме на Палатине я сумел найти ее совсем юное и безумно красивое изображение, выполненное в мраморе. Если бы не был поврежден нос, то это был бы настоящий шедевр, но даже в таком состоянии, как есть, можно понять, почему историки Рима так высоко отзывались о ее восточной красоте. Клеопатру тоже изображали в образе Изиды, но когда смотришь на Юлию, кажется, что она и есть Изида, неземной красоты царица. Греческие мастера не создавали подобных портретов. Реализм в творчестве римских ваятелей потрясает воображение, он лишен любой героизации, безжалостно сохраняя схожесть с оригиналом. Только благодаря римским мастерам мы можем понять, почему далеко не идеальная красота Клеопатры бросала к ее ногам Цезаря и Антония. Даже когда во времена принципата императоры и их жены стали по закону наконец обожествляться, это совсем не сказалось на реализме портретов. Их божественную сущность мастера передавали лишь с помощью позы и атрибутов власти.