То же самое относилось и к торпедным катерам. В нашем распоряжении все еще оставались стратегически важные порты Северной Франции. А с другой стороны пролива, под английским берегом, непрерывной чередой шли конвои, на которые распадались атлантические конвои, следуя к разным портам. Нашей целью было атаковать эти конвои как можно чаще, используя для этого как можно больше торпедных катеров. Пока в нашем распоряжении таких кораблей было всего несколько единиц, поскольку их производство было настолько мало, что не восполняло потери.

Пока составлялись планы интенсификации создания нашего основного наступательного оружия, командование вплотную занималось вопросом, соответствует ли программа замены эскортных и других кораблей, выполнявших оборонительную функцию, действительным потребностям. Хватит ли того флота, что строится сейчас, чтобы возместить наши потери? И сохранится ли это положение в будущем, когда, судя по всему, наши потери возрастут? Достаточно ли тех кораблей, которые существуют и которые будут построены, чтобы удовлетворить потребность в них в будущем?

Расчеты показали, что по многим типам кораблей потери уже давно превосходят производство и что, придерживаясь существующей судостроительной программы, мы не сможем заменить новыми кораблями те, что потоплены. Поэтому я приказал разработать новую судостроительную программу. В ней предусматривалось во второй половине 1943 года ежемесячно спускать на воду 30 подводных лодок вместо 22,5, как было запланировано ранее. Число торпедных катеров должно было возрасти с 24 до 72 единиц. Программой также предусматривалось построить в 1943 году 18 эсминцев, 74 крупных минных тральщика, 72 небольших тральщика, 300 патрульных и эскортных кораблей, 38 тральщиков для магнитных мин и 900 десантных кораблей, причем потребности флота были органично увязаны с техническим и промышленным потенциалом. Но предварительным условием ее выполнения было получение флотом ежемесячно дополнительных 30 тысяч тонн стали и выделение 55 тысяч квалифицированных рабочих, а также соответствующих промышленных мощностей. Но даже при этом доля флота в потреблении производимой в стране стали не превысила бы 8,3 %. 11 апреля 1943 года я передал программу на рассмотрение Гитлеру. Он сказал, что полностью со мной согласен, но не считает возможным в настоящее время изъять такое количество рабочей силы с других предприятий. Кроме того, он решил, что на выделение дополнительных объемов стали следует получить согласие министра вооружений и боеприпасов Шпеера, который лучше знает потребности других ведомств. По совету фюрера я должен был попробовать вместе со Шпеером найти способ выполнения этой программы, не отвлекая людей от выполняемой ими сегодня работы. Он обещал обсудить со Шпеером, Рёхлингом и Дуйсбергом возможность увеличения производства стали в стране.

Решение Гитлера подтолкнуло меня к рассмотрению другого вопроса: правильно ли это, что военно-морской флот, являясь составной частью вооруженных сил, в военное время сам занимается постройкой военных кораблей и оборудования для них, тогда как основная часть промышленности страны находится в ведении министра вооружений и боеприпасов. Прежде чем обращаться к министру, я должен был прояснить этот вопрос для себя.

Министр вооружений и боеприпасов ведал 83,3 % общего промышленного производства Германии. Остальные 16,7 % оставались у военно-морского флота и авиации. Если один завод останавливался, министр мог передать его заказ другому. Флот же целиком зависел от определенных судостроительных верфей и заводов, и, если какие-то из них останавливались, производство военно-морского вооружения прекращалось. Более того, при решении вопроса о восстановлении промышленных объектов, разрушенных бомбежкой, министр отдавал предпочтение тем, за которые отвечал лично. Последнее стало неизбежной причиной столкновений упомянутого министра и командования флота.

Изучив вопрос, я пришел к выводу, что подобное положение дел совершенно неудовлетворительное и может повлиять только отрицательно как на производство необходимого флоту вооружения, так и на выполнение флотом поставленных задач. Во время войны вооруженные силы должны выполнять свою основную задачу – сражаться. А вооружение для них обязан обеспечивать министр вооружений и боеприпасов, который, если, конечно, требования всех частей вооруженных сил одобрены правительством, несет ответственность за их выполнение. Если министр примет на себя эту ответственность, он будет вынужден выделить для нужд флота необходимые материальные и трудовые ресурсы. Если же какой-то из заводов вдруг будет выведен из строя, министр, в распоряжении которого имеются достаточно большие промышленные ресурсы, сможет обеспечить выполнение работы на другом предприятии.

Я спросил Шпеера, готов ли он принять ответственность за выполнение расширенной военно-морской программы. Внимательно изучив представленные мною материалы, он ответил, что сделает это, если только Гитлер санкционирует частичное сокращение промышленного производства для гражданских нужд. Он объяснил, что без этого обойтись невозможно, поскольку увеличение потребностей флота не должно отразиться на выполнении заказов армии и авиации.

Гитлер дал необходимую санкцию, после чего я немедленно заключил договор со Шпеером, по которому он принимал на себя ответственность за постройку военных кораблей, необходимых военно-морскому флоту. Чтобы иметь уверенность, что конструкционные особенности разных типов кораблей соответствуют потенциальным возможностям нашей военной промышленности, была создана судостроительная комиссия, в которую вошли офицеры командования ВМС и корабельные конструкторы, а также представители промышленности и министерства вооружений. Председателем комиссии стал главнокомандующий ВМС. Задачей комиссии было утверждение, в соответствии со стратегическими требованиями, типов судов, которые будут построены, а также подготовка необходимых планов и спецификаций. В случае появления разногласий между представителями командования ВМС и министерства право окончательного решения предоставлялось главнокомандующему ВМС. Так мы могли быть уверены, что сами будем решать, какие корабли надо строить.

Судостроительная комиссия, работавшая под непосредственным руководством контр-адмирала Топпа, впоследствии стала чрезвычайно важным и полезным звеном в выполнении судостроительной программы. Комиссия сочла целесообразным уже на первых этапах постройки привлечь к сотрудничеству представителей тех отраслей промышленности, которые позже будут поставлять силовые установки и вооружение для кораблей. Эти промышленные эксперты нередко предлагали новые, оригинальные решения, позволявшие впоследствии сэкономить время, деньги и улучшить конечный результат.

По моему убеждению, такие объединенные комиссии были бы полезны не только в военное время.

31 марта 1943 года Гитлер одобрил мое соглашение со Шпеером, и последний принял ответственность за постройку 40 подводных лодок в месяц, а также уже упомянутого количества торпедных катеров и эскортных кораблей.

Позднее, 22 июля 1943 года, Шпеер и я составили совместный договор, регулирующий административные детали нашего соглашения по выполнению «судостроительной программы на 1943 год». После уже не было необходимости в отделе подводного флота в штабе ВМС. Пока флот сам производил для себя вооружение, этот отдел, возглавляемый контр-адмиралами Ланге и Кратценбергом, занимался ускорением выполнения судостроительной программы.