- Заманчиво. И что вы хотите взамен?

- Взамен? Ничего. Ровным счетом ничего. Считайте этоблаготворительным взносом.

- Александр Николаевич, мы с вами взрослые люди ипонимаем, что благотворительности на пустом месте не бывает. Времена не те, даи люди тоже. Какой у вас интерес в этом деле? Имейте в виду, пока я не пойму,что вами движет, я не приму ваше предложение. Вы гражданин России, так почемувы решили осчастливить своим широким жестом именно украинских ребятишек? Что, вРоссии не осталось ни одного обездоленного ребенка?

- У меня такое впечатление, что вы ищете предлог дляотказа. Я не ошибся?

- Вы ошиблись, - строго сказала Дорошенко. - У меня нетжелания отказаться от вашего дара, что скрывать, он нам очень нужен. И проблемадетских домов действительно больная. Но я не могу рисковать репутацией фонда.Если окажется, что вы затеяли какую-то аферу...

- Жанна Петровна, поверьте мне, в том, что я предлагаю,нет ничего незаконного или криминального. Я предлагаю вам чистые честныеденьги. И хочу, чтобы в усадьбу как можно скорее приехали официальныепредставители фонда вместе с закарпатской администрацией и решили вопрос одосрочном расторжении договора. Да, вы не ошиблись, у меня есть определенныеусловия, на которых я передам вам взнос, но это именно условия, а не корыстныйинтерес.

- О каких условиях идет речь?

- Усадьба должна быть как можно быстрее освобождена отарендаторов. Мы с вами, как вы правильно заметили, взрослые люди и не можем непонимать, что за расселение детей из усадьбы и заключение договора аренды былизаплачены огромные взятки и в Киеве, и во Львове, и в Закарпатье. Люди, этивзятки получившие, будут стоять насмерть, чтобы не допустить расторжениядоговора, тем более что арендаторы начнут на них давить. Это все оченьсерьезно, Жанна Петровна, и мне это не нравится. Мне не нравится, когдакакие-то бандиты и взяточники решают свои вопросы за счет детей-сирот.Считайте, что это моя блажь. Я не истратил ни копейки из наследства писателяБогатова, потому что хотел, чтобы вложение этих денег было таким, за котороеМихаилу Федоровичу не было бы стыдно. Вы читали его книги и даже снимались вфильмах, поставленных по его романам, и вы должны хорошо представлять себе, чтосам Богатов поступил бы точно так же. У него было обостренное чувствосправедливости и огромная любовь к детям.

Ташков лгал вдохновенно и не переставал сам себе удивляться:откуда только доводы берутся? Он тоже проходил в школе нетленные произведенияклассика советской литературы, и от этих повестей и романов у него осталосьтолько ощущение занудности и соцреалистической лакированности. Никакогоособенного чувства справедливости и никакой любви к детям он там не видел.Более того, этот "глашатай справедливости и счастливого детства" неостановился перед тем, чтобы жениться на женщине, которая бросила единственногоребенка. Но это было не важно. Важным было то, что он понял Жанну ПетровнуДорошенко, почувствовал ее, проникся ее мышлением и теперь точно знал, какимисловами с ней надо разговаривать, чтобы добиться того, чего он хотел.

- Я бы хотел, чтобы мое имя не предавалось огласке. Незнаю, как у вас, а у нас в России опасно обнародовать собственноеблагосостояние. Если станет известно, что я пожертвовал такие большие деньги наблаготворительность, мне не дадут покоя всякие сволочи и вымогатели, полагая,что я отдал на детский дом лишь малую толику, а остальное припрятал. Я никомуне смогу доказать, что отдал все подчистую, мне просто не поверят.

- Разумеется, - согласно кивнула Дорошенко, - если такововаше желание...

Ташков понял, что сломил ее сопротивление, основанное навполне объяснимой подозрительности к благодетелю. Дальше дело пойдет быстрее ипроще.

Первое, что увидел Мирон, войдя утром в комнату к Наташе,были три толстые тетради с переводом книги Дюруа. Это был удар ниже пояса.Неужели опять провал? У них снова ничего не вышло, книгу нашли и привезли сюда,а милиция проморгала посланника.

Наташа держалась изо всех сил, но Мирон видел, что она струдом сдерживает слезы. Тоже, видно, поняла, что вся их хитроумная комбинацияни к чему не привела.

- О, я вижу, тебе привезли "Логические основысовременного анализа", - сказал он громко и как можно веселее, хотя усамого ком в горле стоял. - Это очень хорошо. Ты уже начинала читать?

- Нет еще, - еле слышно ответила Наташа. - Ее толькосейчас принесли, минут десять назад.

- Тебе надо сначала внимательно прочитать все. Следи затем, чтобы тебе все было понятно. Если чувствуешь, что не понимаешь, сразуспрашивай меня, ни в коем случае нельзя двигаться к следующей теореме, если неусвоила предыдущую. Давай, начинай, а я пока кое-какие задачки порешаю накомпьютере.

- Мирон, неужели я правда такая тупая? Мне казалось, явсе так хорошо понимаю, а ты говоришь, что все неправильно.

- Наташа, не передергивай, - сухо ответил он. - Я неговорил, что все неправильно. Я только обратил внимание на то, что многиетеоремы ты просто выучила, но душой в них не проникла. Это школярский подход, иесли бы ты должна была сдавать экзамен по математике на уровне третьего курсаинститута, это было бы вполне нормально. Но мы с тобой занимаемся не вузовскойматематикой, не школярством, а настоящей наукой, большой наукой, понимаешь?Твои способности вполне позволяют это делать. А в большой науке школярство недопустимо.Прочитав доказательство теоремы, ты должна удивиться и сказать себе: "Нуправильно, а как же может быть иначе". А до тех пор, пока ты говоришь:"Ладно, я запомню и буду иметь в виду, что это так", у тебя ничего невыйдет. Для этого и написана книга Дюруа, чтобы помочь взглянуть на сложныевещи под другим углом зрения, дать новую логику и облегчить усвоение материала.

В комнате повисла тишина, прерываемая только шелестомпереворачиваемых страниц и мягким щелканьем клавиш. Через некоторое время Наташаподняла голову.

- Мирон...

- Да? Что-то непонятно?

- Нет, мне плохо видно, текст очень бледный. Подвиньменя, пожалуйста, к окну поближе.

Мирон с трудом сдержал улыбку. Книга Дюруа, конечно, вещьполезная, но Наташе Терехиной совершенно не нужна, девочка все это давноусвоила, и усвоила блестяще. Но надо делать хорошую мину при плохой игре, разуж он так старательно вливал в уши Василию байку о необходимости быстрораздобыть книгу. Раздобыли - теперь будь любезен, используй ее на благо общемуделу демонстрации необыкновенных способностей девушки. Наташа терпеливо читает,но и о деле помнит. Переставить ее кресло поближе к окну означает посадить еерядом с Мироном у компьютера. Этого она и добивается. Молодец. Он передвинулкресло, усадив Наташу рядом с собой, и начал быстро набирать текст.

"Не волнуйся, еще не все потеряно. Надо немногоподождать. Может быть, все получилось".