— Раньше, боюсь, не получится, Али Хассан… Я глубоко сожалеюи сама, но что могу поделать?

Он выпустил ее из объятий.

— Я уезжаю… — заявил он. — Не хочу, да и не могу видетьтебя, покуда не наступит благоприятное время. Если я останусь, то просто сойдус ума от желания, прекрасная моя Зейнаб! — И, резко развернувшись, он вышел изшатра. А спустя несколько минут она услыхала цокот копыт — Али Хассан и егоотряд уезжали из лагеря.

Зейнаб улыбнулась, весьма довольная собою. Ее женскаяприрода и впрямь была к ней милостива… А уж через неделю-то Карим и Хасдайнаверняка их отыщут! Она и теперь удивлялась, что их так долго нет. Что бы тамни возомнила Инига, но Зейнаб уверена была: эти двое не бросят в беде РабынюСтрасти.

Воротилась Инига, сгибаясь под тяжестью подноса с едой.

— Они ускакали. В лагере только старики, женщины и дети. Апочему они так спешно уехали?

— Али Хассан сомневается, что сможет совладать с собою,оставаясь целую неделю вблизи от меня… — захохотала Зейнаб.

— Какая ты храбрая! — сказала с завистью Инига. — Жалею, чтомне недостало смелости, когда меня похищали из Алькасабы Малики, но я и вправдуоцепенела тогда…

— Ты сделала то.., то, что сделала, только потому, чтодумала, будто защищаешь маленького своего сына, — отвечала Зейнаб. — Ты во стократ храбрее меня, Инига. Ты принесла себя в жертву ради ребенка. Я же простоиграю с Али Хассаном, вожу его за нос, покуда не придут твой брат и Нази… —Сакалибы калифа — отменные воины. Не понимаю, правда, почему им пока не удаетсяразыскать лагерь… Наверняка разведчики их рыщут повсюду в горах. Их вниманиедавным-давно должны были привлечь огни ночных костров.

— В лагере не жгут костров… — медленно вымолвила Инига,удивляясь, как это до сих пор не приходило ей в голову.

— Что?! — Зейнаб была потрясена. И тут до нее дошло, что онапрактически все время провела внутри шатра. Она успела лишь составить весьмасмутное представление о местоположении лагеря…

— Али Хассан понимает, что ночные костры могут заметитьлазутчики неприятеля. Внутри каждого шатра есть такая же жаровня, как у нас. Аодин из шатров оборудован под походную кухню — там готовят еду на всех, тоже нажаровнях. Есть, правда, один костер в глубокой яме, но его жгут редко и толькопо ночам: ведь струйка дыма днем была бы заметна издалека. Шатры все сплошьчерного цвета — такие же, как и скалы в этом каньоне. Они теряются междувалунами, сливаются с ними. Нас почти невозможно заметить, Зейнаб…

— Тогда мы должны устроить пожар, — резонно заметилапрактичная Зейнаб.

— Да они же убьют тебя! — воскликнула перепуганная Инига.

— Да эти недоумки и не поймут, что и как загорелось, если мыбудем действовать умно! — у Зейнаб в голове уже строились планы. — Нечего идумать делать это до возвращения Али Хассана — это неразумно. Наша с тобоюзадача — помочь Нази схватить этого злодея, чтобы он понес суровое наказание заубийство твоих родных. Пожар случится именно той ночью, когда он впервые будетобладать Рабыней Страсти. Пока я буду развлекать и услаждать нашего приятеля,ты проберешься в лагерь с горшком пылающих угольев и втихомолку подожжешьнесколько шатров — сколько успеешь. Ткань загорится за считанные минуты… Но тыза это время должна успеть вернуться в мой шатер. Кто станет тебя подозревать?Али Хассан, да и прочие уверены, что ты совершенно запугана и в полной ихвласти. Только действуй осторожно — ив темноте никто не увидит тебя, маленькаяИнига! А когда поднимется тревога и Али Хассан выскочит наружу, то увидит, чтов лагере царит полнейшее смятение. А я тем временем подожгу его шатер изнутри.Как? Да просто-напросто опрокину жаровню, что подле его постели. Потом самавыскочу с криком: «Горим!» Он подумает, что на лагерь совершено нападение.Пламя наверняка увидит Нази и его сакалибы, если Аллах нам поможет и пошлетветер, который раздует огонь, то пожар невозможно будет быстро потушить, а заэто время нас уж безусловно заметят.

— Не знаю, смогу ли я помочь тебе, Зейнаб… — честно сказалаИнига.

— Ты должна помочь мне, — откликнулась Зейнаб. — Мне большене на кого положиться. С заходом солнца все прячутся по своим шатрам. Здесь недружат семьями, не ходят в гости — звуки ведь могут привлечь в ночи вниманиевражеских лазутчиков. Ты будешь в полнейшей безопасности, обещаю тебе! А тойночью — в особенности. Ведь Али Хассан потребует от своих людей полнейшейтишины, чтобы страстные крики, которые, как он думает, будут рваться из моейгруди, доносились бы в каждый шатер, возбуждая зависть. Наверняка и теперь онпохваляется перед солдатами своей удалью и в красках описывает, как я станувыть и стонать от восторга…

— Но я так боюсь… — всхлипывала Инига, сжавшись в комочек,дабы усмирить дрожь.

— Пока Али Хассана нет, давай-ка ночью сходим на разведку влагерь вместе, — предложила Зейнаб, не желая потворствовать страхам подруги. —Так ты пообвыкнешь — и потом тебе будет проще справиться со своей задачей. Вотувидишь, что тебе совершенно нечего страшиться, Инига. Моя миссия куда опаснее— и отвратительнее, поверь… Ведь я должна буду ублажать эту свинью, этогобандита, чтобы дать тебе необходимое время. А я ведь должна еще и убедить его втом, что страстно его желаю, что пылаю ответным огнем… Разве ты предпочла быэто, будь у тебя право выбирать?

— О нет! — призналась Инига. — Никогда!

О-о-о, Зейнаб, мне так страшно за тебя! Он — жестокоечудовище, а когда совокупляется с женщиной, то просто ужасен! К тому же егомужское естество.., оно невероятно огромно! У Ахмеда все было совсем не таким…О, как больно делал мне Али Хассан! Ахмед никогда не позволял себе со мноюподобного. Этот выродок как-то чуть было не разорвал пополам мой зад, смеясь,когда я кричала от боли! Я недостаточно смела, но.., о, я убила бы его!Ненавижу! — Ее милое лицо залила краска гнева.

— Все будет хорошо, Инига. — Зейнаб нежно привлекла к себеохваченную страхом девушку и принялась утешать. — Я обучена ублажать мужчинустоль причудливыми способами, которых ты и вообразить себе не можешь. АлиХассан не сможет причинить мне боль — ведь я знаю, как в нужный момент остановитьего, чтобы он мне не повредил. Кстати, вряд ли он вообще успеет овладеть мною,если ты хорошо справишься со своим заданием.

— Я…я попробую, — честно пообещала Инига. — Всем сердцемжелаю, чтобы брат нашел тебя. Хочу, чтобы Карим убил Али Хассана!

— У тебя все получится, — серьезно сказала Зейнаб. — Ведь оттебя будет зависеть не только твоя жизнь, но и моя…

В течение недели в лагере все было спокойно и тихо. И каждуюночь две юные женщины выскальзывали из шатра в сгущающейся темноте и втихомолкупутешествовали по лагерю, покуда Инига не стала чувствовать себя там как у себядома.