— У тебя будет свой шатер, — сказал он. — Прикажу поставитьего рядом с моим. Сейчас тебе принесут поесть, а когда ты закончишь трапезу,все уже будет готово. Но помни: три дня — не больше!

— Три дня, Али Хассан, — и ты окажешься в раю. Это я тебеобещаю, — сладким голоском проворковала Зейнаб.

Ей тотчас же принесли еду: миску, наполненную пшенной кашейс огромными кусками молодой баранины — блюдо было едва ли не омерзительно, ноона съела все дочиста, включая круглую лепешку, выданную ей в качестве тарелки.Пряное вино помогло ей избавиться от неприятного вкуса во рту. Затем ейпришлось немного подождать, покуда не явился Али Хассан с сообщением, что еешатер стоит теперь неподалеку.

Этот небольшой шатер стоял на деревянной платформе,застеленной великолепным ковром с алыми и синими узорами. В шатре стояла ужежаровня для обогрева. Были тут также два тюфяка под покрывалами, низенькийстолик и лампа на нем, еще одна лампа из рубинового стекла свешивалась спотолка. В самом же центре шатра уже стояла круглая деревянная ванна,наполненная горячей водой.

Али Хассан хмыкнул, весьма довольный:

— Хорошо?

— Ты прекрасно управился, «Али Хассан, — похвалила она его.— А где ты разыскал для меня ванну?

— Мои люди распилили надвое большую бочку, Зейнаб.

— На первое время сойдет, — отвечала она. — Но где же мыло?А мои благовония? Я пользуюсь ароматом гардении. Всегда только гардении!

— Не знаю, сыщется ли хоть у одной женщины в лагере кусокмыла или эти.., благовония… — признался он.

— Мне надобно и то и другое, причем и то и другое содинаковым запахом, но так уж и быть, нынче вечером я согласна на любое мыло… —вздохнула Зейнаб.

Он бросился вон из шатра. Пока его не было, она пощупаларукой воду — не холодна ли? Воротился он с маленьким брусочком мыла. Онапринюхалась.

— Это алоэ, — сказал он. — Одна из женщин припрятала…

— Благодарю тебя, — сказала Зейнаб. — А где Инига?

— Позже… — сказал он. — Я хочу посмотреть, как ты будешькупаться.

— А сможешь ли ты сдержать страсть при виде моегообнаженного тела, Али Хассан? Помни, я должна как следует приготовиться к тому,чтобы служить тебе, — иначе ты не изведаешь вполне наслаждения… Ты уверен, чтохочешь это видеть?

— Просто хочу знать, что ты эдакое собираешься делать! —требовательно заявил он. В душу его впервые закралось сомнение, а не хотят лиего обдурить, как мальчишку?

— Хозяин Рабыни Страсти прибегает к ее услугам по крайнеймере один раз в день, — сказала Зейнаб. — Мои недра успели приспособитьсяпринимать мужское естество Нази Хасдая. В течение трех дней оно примет прежнюю,девственную форму. Ну, тут, конечно, есть свои маленькие секреты; которые я несобираюсь тебе раскрывать… Но поверь: когда, наконец, ты проникнешь в мои недра— они будут столь же упруги, как у девственницы, но без труднопреодолимой преградыв виде девственной плевы. И когда мои внутренние мышцы станут ласкать твойчлен, ты изведаешь неземной восторг. Если бы ты взял меня теперь, я не смоглабы подарить тебе этого блаженства, мое нутро еще не сократилось достаточно,чтобы принять твое мужское естество.

— А-а-а-а, ну да… — сказал он, сделав вид, что вполне понялвсе ее объяснения. — Да, конечно.

— Есть, конечно, и многое другое, — она улыбнуласьтаинственной улыбкой. — Но это — страшная тайна Рабыни Страсти, Али Хассан.

Он кивнул, соглашаясь, но добавил:

— Я не какой-нибудь глупый мальчишка, Зейнаб. Я буду лишьглядеть на тебя, но не накинусь, не бойся…

— Что ж, прекрасно, — отвечала она, не желая возбуждать внем излишней подозрительности дальнейшими отговорками. Она достаточно пораженабыла тем, что он столь легковерен… Да, пожалуй, придется-таки кое-что емупозволить, прежде чем ей удастся ускользнуть — или прежде чем Карим; Хасдай исакалибы отыщут лагерь. К этому времени они наверняка все уже знают и идут погорячим следам Али Хассана и его людей. Она освободилась от кафтананеторопливым и очень грациозным движением. Столь же неторопливо она положилаего на ложе.

— Нравится тебе мое тело, Али Хассан? — она медленноповорачивалась, давая ему себя рассмотреть. — А у меня ведь уже есть ребенок…

Его горящий взор буквально пожирал ее грудь, зад, стройныеноги, треугольник меж бедер… Он нервно облизнул губы, когда она, заколов своизолотые волосы, ступила в ванну.

— Три дня — это целая вечность… — сказал он. Затем скрестилноги и стал наблюдать за тем, как она моется.

Закончив мыться, Зейнаб встала и грациозно вышла из ванны.Струйки воды стекали с ее дивного тела. Али Хассан впился в нее глазами.

— Твоя сила воли достойна уважения — и ты будешьвознагражден щедро, Али Хассан, — промолвила она. — Но если твои силы неисчерпаны, то могу кое-чем еще тебя усладить. Ты справишься с собою?

— Чего ты хочешь? — сердце его выскакивало из груди.

— Тебе будет приятно слизнуть водичку с моих сосков, АлиХассан? Но учти — тебе дозволяется касаться меня одними лишь губами. Ты» необязан делать этого — но я разрешаю… — Зейнаб говорила так, словно этовеличайшая честь.

Он заложил руки за спину. Наклонившись вперед, он высунулязык. На правом соске виднелась кристальная капелька, и он слизнул ее пылающимязыком. Затем его язык несколько раз пробежал вокруг соска, прежде чемустремиться ко второму. Завершив свой подвиг, он торжествующе поглядел на нее.

— Прекрасно, Али Хассан! — промурлыкала она. В ответ онразвязал поясок шальваров и извлек свой член. Такого огромного ей еще неприходилось видеть — он был необыкновенно длинен и очень толст. Али Хассан сторжеством продемонстрировал ей свое сокровище:

— Он жаждет вонзиться меж твоих дивных бедер, Зейнаб, носогласен ждать три дня!

Она внимательно оглядела эту диковину, и даже потрогаланежными пальчиками:

— Найди женщину на эту ночь, дабы избавиться от переизбыткалюбовных соков, Али Хассан. Мужчина не должен сдерживать себя. После этого сомною ты будешь лишь сильнее и неутомимее. Ежели же ты три дня будешь обуздыватьстрасть, это сильно тебя ослабит. А теперь убери этого молодца и пришли ко мнеИнигу. Я должна отдать ей все необходимые распоряжения прежде, чем засну…

Али Хассан покинул Зейнаб и направился прямиком к обиталищуИниги. Она была одна.

— На четвереньки! — пролаял он, а когда она подчинилась, топримостился сзади на коленях и мощным движением овладел ею. Она дернулась, ноэто его совершенно не взволновало. Он страстно двигался взад-вперед, закрывглаза и воображая себе Зейнаб… Пальцы его сжимали нежные бедра, оставляяссадины — озверевший самец не прекращал толчков, покуда поток спермы неизвергся из него… Он выдохнул, удовлетворенный, и поднялся, оправляя одежды.Потом рывком заставил ее встать.