А что может его опорочить? Даже, если он совершит интрижку по пути, кто об этом узнает? Другое дело, если вместе с ним возвратится зримое подтверждение его порочности! Пусть даже не вашего монастыря… Даже, если папа не признает ангела, всё равно, вам же удобнее будет, если этот человек запятнает себя каким-то бесчестием! Кстати! Я хотела бы просить вас, чтобы до возвращения делегации, мы продолжали получать приют в ваших стенах! Я, конечно, после снятия осады, отправлю мать-келаря и мать-казначея, чтобы они посмотрели, что сталось с нашим монастырём и приняли меры по его благоустройству… но остальные монашки пусть пока побудут здесь. Вы же не будете возражать?..

— Но это лишний соблазн… — проворчал фон Плауэн, отчётливо наблюдая «соблазн» прямо перед собой.

— Вовсе нет! — живо возразила настоятельница, — Ведь основные силы крестоносцев, как вы говорите, ринутся в погоню за врагом! Останутся только караульные подразделения. А у них и без того тяжёлая служба. Не до соблазнов им. К тому же, если вы оставите рыцарей постарше, поопытнее, умеющих держать себя в руках…

— Кхм… Может быть, может быть…

— Но я прошу вас… — пальчики аббатисы в третий раз опустились на мужское запястье, — Ну что вам стóит?..

— Кхм… То есть… если я снаряжаю делегацию… значит, я беру на себя и все расходы, в том числе, расходы на содержание вашей графини. Не могу же я допустить, чтобы мои рыцари поселились в трактире и ели приличную еду, в то время, как ваша послушница будет спать где попало голодная? Это вы хотели мне предложить? Но, допустим! Кроме того, я должен буду содержать её служанку? Кстати, где вы возьмёте служанку?

— Тут столько народа укрылось за стенами замка от врагов! Думаю, найти приличную девушку для услужения будет не сложно!

— Допустим… И я тоже должен буду её содержать… А ещё я должен выделить ей карету. Не пойдёт же она пешком, или не поедет верхом на лошади? До самой резиденции папы римского? Значит, карета. Значит, лошади. Значит, кучер. И это тоже за мой счёт?

— Разве это серьёзные расходы для Ордена?!

— Серьёзные или не серьёзные, всё равно — расходы. А также, пару месяцев я буду разделять расходы на содержание примерно двадцати монахинь, которые будут жить в нашем замке? Пусть не еда, но дрова, свечи и другое, по мелочи… Кхм… И что же я за это буду иметь?

— Всё! — жарко выдохнула настоятельница, — Всё… что можно счесть приличным.

Фон Плауэну вдруг стало смешно и он с усилием подавил улыбку, не позволив ей прорваться наружу. Он многое знал про нравы крестоносцев. Знал и некоторые тайны бывших Великих магистров. Не все из них, подобно Конраду фон Юнгингену, блюли клятву целомудрия и безгрешности. Некоторые устраивали шумные попойки для высшего руководства Ордена, приглашая на них местных шлюх из города Мариенбурга, который прямо за стенами замка. И эти шлюхи визгливо пели и плясали прямо на столах, бесстыдно оголяя ноги! А может, дело заходило и ещё дальше? Но, как бы то ни было, всегда Великие магистры пользовали шлюх! А сейчас какая-то аббатиса, прикидываясь шлюхой, пытается пользовать Великого магистра?! Не смешно ли?.. А впрочем, почему бы не доиграть комедию?..

— Может быть, вина? — фон Плауэн постарался, чтобы голос выглядел взволнованно.

— Да! Капельку… У вас так жарко!..

Фон Плауэн встал, вынужденно разрывая сомкнутые руки, достал небольшой кувшинчик и два позолоченных кубка. Плеснул немного вина.

— Отведайте: чудесная лоза, восхитительный вкус и обворожительное послевкусие!

Настоятельница сделала глоток и медленно облизала пухлые губы кончиком языка:

— Признаться, не разобрала вкуса! У меня в голове всё кружится! Наверное потому, что здесь так жарко! Ох, нас же никто не видит?..

Настоятельница сделала вид, что оглянулась, и сняла с себя головное покрывало. Встряхнула головой, расправляя волосы, и опять поплыл мягкий аромат благовоний.

— У вас больше нет вопросов? — сухо уточнил фон Плауэн. Глаза его смеялись, хотя сам он оставался подчёркнуто серьёзен.

— Что?..

— Я спрашиваю, других вопросов испрошенной вами аудиенции не осталось?

— Н-нет…

— В таком случае, я не задерживаю вас. Я обещаю хорошенько подумать над вашим предложением.

Аббатиса порывисто встала. Гневно сверкнула глазами. Неторопливо надела головное покрывало. Прошла к дверям и на пороге резко обернулась:

— Вы спрашивали, что вы будете иметь взамен? Славу, честь, признание и ни одного косого взгляда в спину, вот что вы будете иметь!

— Да-да, это я уже понял… Вы можете начинать писать письмо его святейшеству!

— Уже написано! Осталось только дату поставить! — Настоятельница порывисто шагнула за дверь.

Фон Плауэн отставил в сторону кубок с вином. Сложил ладони в молитвенном жесте, облокотился локтями на стол и глубоко задумался. Он перебирал каждое слово прошедшей беседы, вспоминая не только слова, но и жесты, интонацию, тембр голоса… Надо будет позже уточнить, откуда эта аббатиса, из какого рода. И не враждует ли её род с родом де Мино, родом послушницы Катерины. Впрочем, не это главное.

Через двадцать минут Великий магистр встал и прошёл в соседнюю комнату, где беззастенчиво разбудил спящего писаря.

— Брат Левкий, — властно приказал он, — Ступайте и немедленно разыщите брата Марциана из Перуджи. И пусть незамедлительно явится ко мне, хоть прямо в исподнем, мне всё равно, лишь бы быстрее.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 29. В путь!

Пословица звучит витиевато:

Не восхищайся прошлогодним небом,

Не возвращайся, где был рай когда-то,

И брось дурить — иди туда, где не был.

Владимир Высоцкий.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 19–20.09.1410 года.

— Привет, ты как? — тихонько шепнул я.

Я стоял на стене, возле заряженной кулеврины, недалеко у горящего факела, держа в руках пальник с незажжённым фитилём, ноги расставлены в стороны — НЕ ГОТОВ!

Катерина торопливо доливала в бочку воду из деревянного ведра.

— Нормально, — шепнула в ответ девушка, — Вчера ещё двоим сумела посеять зерно сомнения, в смысле, про «ангела», несущего победу. Ты уверен, что мы поступаем правильно?

— Уверен! По моим расчётам, фон Плауэн ни за что не позволит, чтобы кто-то украл у него лавры славы. А значит, постарается меня отсюда побыстрее убрать! Что мне, собственно, и надо!

— А что поляки? — Катерина перелила, наконец, воду из ведра, отставила его в сторону и принялась поправлять выбившуюся из-под чепца прядку волос.

— Суетятся, — односложно ответил я.

Я очень хотел верить, что поляки свёртывают лагерь, а не готовятся к штурму. Второй раз устроить им «кровавый» дождь я так и не решился, поэтому волновался. А поводом для волнения послужила очередная тревога. В лагере