Проснулась около десяти, разбуженная проголодавшимся Котением Котеньевичем, и, сыпанув в миску корма, как ошпаренная принялась собираться. Джинсы, водолазка… Чёрт! Зубы ведь ещё не почистила, и надо, что ли, хотя бы умыться. А расчешусь в машине.

Только сунула щётку в рот, как по квартире разнеслась мелодичная трель звонка. Бросила на часы взгляд: четверть одиннадцатого.

Блин! Лёшка в последнее время и так заводится с пол-оборота, а сегодня вообще будет сам не свой. И сейчас как увидит меня всклоченную и в тапочках.

Понеслась в прихожую, позабыв вынуть изо рта щётку, поэтому моё заверение, когда открывала дверь:

— Лёш, я почти готова! — больше походило на мычание коровы.

А следующий звук — на крик баньши, когда вместо Воронцова на моей лестничной площадке обнаружился никто иной, как сам Александр собственной важной персоной.

Взгляд светло-серых, как ледяные осколки, глаз скользнул по мне, словно ставя свою печать, и щётка приземлилась на пол, а я с воплем захлопнула дверь и отскочила от неё чуть ли не до самого зала.

Отскочила, выдохнула, губу чуть ли не до крови прокусила и… рванулась обратно. Открывать.

Потому что точно знала, кому принадлежит этот взгляд.

— Вот оно, значит, какое земное гостеприимство, — глубокомысленно попеняли мне, когда я высунулась в образовавшийся между створкой и дверным косяком просвет.

Высунулась осторожно, потому что мало ли, вдруг увидела то, что так отчаянно хотелось увидеть, и на самом деле это не мой любимый, а всего лишь его не самая удачная версия.

Но версия оказалась той самой. Удачной и горячо желанной.

В следующую секунду я со счастливым визгом повисла на шее у своего межмирового путешественника и, задыхаясь от счастья (а воздуха в тот момент мне действительно не хватало), воскликнула:

— Ты всё-таки за мной пришёл!

— Если бы потребовалось, я бы достал тебя и с того света. А так только в другой мир переместился и в другое тело.

Ну да, совершенно плёвое дело.

— Снова растрачивал свои силы? Годы жизни? — с тревогой заглянула в глаза любимого.

Вернее, это были глаза малознакомого мне мужчины, но в них я видела Скальде Герхильда, ледяного дракона, своего благоверного. И мне было без разницы, как он выглядит. В какой оболочке ко мне пришёл.

Главное, что он здесь, со мной.

— Не свои, Хентебесира, — одним лаконичным ответом успокоил меня Его Великолепие. — Кузен великодушно «согласился» поделиться своей магией и поработать для меня проводником.

— Как это мило со стороны Игрэйта, — хихикнула я и спохватилась: — Да что же это я?! Проходи! А то держу тебя на пороге, как чужого. Сейчас должен подъехать Лё…

Договорить я не успела. Тихое шарканье на лестнице сменилось громким топотом. Воинственно размахивая букетом лилий и вопя:

— Не приближайся к ней! — с видом разъярённого быка к нам нёсся Воронцов.

Мельком глянув на мрачнеющего тальдена, поняла, что действовать нужно быстро. Иначе покатится этот недобык обратно вместе с лилиями. Или его покатят, после чего макнут головой в ближайший сугроб.

Выскочив на лестничную площадку, вскинула руки, одной ладонью упёршись в грудь Ледяного, другой — в полыхавшего праведным гневом Воронцова.

— Лёша, успокойся! Это не Александр!

Он попятился, дёрнул головой, как будто стряхивал с себя капли ледяной воды, которой его только что щедро окатили, после чего грустно усмехнулся:

— Значит, всё-таки явился за тобой.

Ещё одна ситуёвина. Я тут готова прыгать от счастья не то что до потолка — до звёзд в небе, а у Лёшки траур. Похороны. Мне же никак не удаётся заставить себя не улыбаться. Стоит только взглянуть на Скальде, как улыбка расползается по лицу сама собой.

Держи себя в руках, Аня. Держи и ни в коем случае не улыбайся! Бери вон пример с Герхильда. Эмоций на лице ноль. А у меня прям целая гамма.

— Так мне проходить? — уточнил Его Великолепие в амплуа российского бизнесмена.

— Ещё как проходить! — очнулась я. — И ты, Лёш, давай, не стой столбом.

Мужчины обменялись взглядами, далёкими от дружелюбных, и даже нейтральными назвать их язык не поворачивался. Значит, расслабляться точно не надо, как бы не пришлось выступать в роли рефери для этих двоих.

Воронцов в квартиру всё-таки вошёл, но разуваться не торопился. Крепче сжал предназначенный для Фьярры букет белоснежных лилий и сухо уточнил:

— Значит, на кладбище я сам?

Вместо меня вопросом на вопрос ответил тальден:

— Зачем тебе на кладбище? — Скальде стянул пепельно-серое пальто, которое ему очень шло, и оглянулся по сторонам. Наверное, искал прислугу, которая забрала бы у него верхнюю одежду и с поклонами по длинной анфиладе препроводила бы в гостевые покои.

Но у меня не было ни прислуги, ни анфилады. Зато имелся кот, выскочивший в коридор и теперь активно теревшийся об идеальные и явно дорогущие брюки Скальде-Александра.

Вообще-то Котений Котеньевич к чужакам относится настороженно и весьма прохладно, а тут вдруг с первых мгновений знакомства растаял. Громко урча, стал демонстрировать гостю свои самые искренние симпатии, явно одобряя выбор хозяйки.

Ах ты ж моя лапочка.

— Фьярру будем хоронить, — буркнул Лёшка, стараясь не смотреть на Ледяного.

— Может, сначала на кухню? Чаю выпьем. Лёш, раздевайся. Ты совсем продрог, — сказала я, лихорадочно вспоминая, что бы такого подать к этому самому чаю.

Из еды была только овсянка, пакет молока (подозреваю, что прокисшего ещё вчера), копчёная колбаса и, если мне не изменяет память, крекеры. Ах да, ещё солёные орешки и яблоко, слегка сморщенное.

И вот как этим угощать аж целого императора?

Стыдно, Аня.

Ой! А у меня ж там ещё плакаты!

Я рванула на кухню, чтобы сдёрнуть ватман, и услышала голос Скальде-Александра:

— И часто у вас живых хоронят?

Вот совсем не в тему ирония!

— Что это значит? — мгновенно охрип от волнения Лёшка.

Я быстро поснимала остальные плакаты и запихнула их за дверь спальни.

— То и значит, что Фьярра сейчас отлёживается в родовом замке, — просто сказал Скальде, как если бы мы обсуждали, сколько выпало снега за ночь. — С сёстрами и отцом прощается. Отношения с ними пытается наладить. Хоть, насколько знаю, у неё это не очень получается.

— Ничего не понимаю, — окончательно растерялся Воронцов, и я, если честно, тоже. — Аня рассказала мне про этих ваших ледяных ари, с которых она сняла проклятие, и в благодарность за это они поменяли Аню с Фьяррой местами.