Лишь как конфликт хорошего с отличным

Все это расценило партбюро[1240].

На наш взгляд, объяснять кампанию по борьбе с космополитами в СССР отходом Сталина от интернационализма и его антисемитизмом[1241] было бы некорректно. Как и кампании 1930-х годов, она была связана и с политической борьбой на международной арене, и с глубинными социальными, национально-политическими процессами, со сменой элит в советском обществе.

Михоэлс, Голда Меир и «дело» ЕАК

С арестом министра государственной безопасности В. С. Абакумова (12 июня 1951 г.) начался этап подготовки более радикальных изменений в руководстве страны. Министр МГБ, бывший главным исполнителем расправы над «авиаторами», Г. К. Жуковым, «ленинградцами», видимо, не вполне устраивал Сталина как организатор расследования «преступлений» Еврейского антифашистского комитета.

Преследования комитета перешли в активную фазу со времени гибели (13 января 1948 г.) руководителя Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) С. М. Михоэлса[1242]. Народный артист СССР, руководитель Московского государственного еврейского театра подозревался в попытках использовать дочь Сталина Светлану и ее мужа Г. И. Морозова в корыстных интересах националистически настроенных евреев. Особое негодование Сталина вызвала трансляция по каналам ЕАК в США слухов о его виновности в гибели жены Надежды Сергеевны и других родственников. В этой связи в конце 1947 года были арестованы сотрудники академических институтов И. И. Гольдштейн (институт экономики) и З. Г. Гринберг (институт мировой литературы), «изобличившие» родственников Сталина по линии жены – А. С. Аллилуеву, Е. А. Аллилуеву, ее второго мужа Н. В. Молочникова и дочь от первого брака К. П. Аллилуеву как источник «клеветнических измышлений по адресу членов правительства»[1243]. В записке МГБ от 28 марта 1948 года утверждалось, что руководители ЕАК являются активными националистами и проводят антисоветскую националистическую работу, особенно проявившуюся после поездки С. М. Михоэлса и И. С. Фефера в 1943 году в США, где они вошли в контакт с лицами, связанными с американской разведкой[1244].

По слухам, ставшим известными за рубежом, Надежда была якобы убита выстрелом в затылок, рану «видела» жена С. Орджоникидзе, обмывавшая покойницу. Брат Надежды Павел, командарм, начальник бронетанкового управления РККА, якобы не умер от разрыва сердца в ноябре 1938 года, а был отравлен из-за несогласия с арестами сотрудников управления. Станислав Реденс, муж сестры Надежды Анны, начальник УНКВД Московской области в 1933–1934 годах, затем нарком внутренних дел Казахской ССР, был якобы безвинно арестован в ноябре 1938 года и расстрелян. Михоэлс же, по показаниям И. И. Гольдштейна, давнего знакомого Е. А. Аллилуевой, не только вел националистическую и шпионскую работу под прикрытием ЕАК, но вникал во все детали взаимоотношений Светланы с ее мужем для того чтобы «разработать правильный план действий» и информировать «друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами»[1245].

С деятельностью Еврейского антифашистского комитета было решено покончить после приезда в Москву израильского посланника Голды Меерсон. В 1956 году она приняла фамилию Меир, означающую на иврите «озаряющая». В 1906 году восьмилетняя Голда эмигрировала из России вместе с родителями, а с 3 сентября 1948 года по 20 апреля 1949 года пребывала в СССР в качестве посланника государства Израиль (провозглашено 14 мая 1948 г. на основе решения Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г.)[1246]. Произошло это после ряда восторженных встреч, которые были устроены советскими евреями (скорее всего, не без участия ЕАК) посланцу буржуазного государства, установившему сразу же после возникновения самые тесные отношения с враждебными Советскому Союзу США и остававшимся в сознании многих евреев «а голдене медине» (золотой страной). Например, И. С. Фефер, секретарь ЕАК, говорил о предстоящей в 1943 года поездке в США, что «наконец-то ему уже причитается немного блаженства – побывать в Америке»[1247].

Особую настороженность руководителей СССР вызывала готовность многих советских евреев переселиться на историческую родину или отправиться добровольцами на войну израильтян с арабами. Все это было расценено как измена социалистической Родине, хотя судебных преследований в отношении конкретных лиц по соответствующей статье Уголовного кодекса не последовало. Не нравились Сталину дружеские отношения, завязавшиеся у Меерсон с женой Молотова П. С. Жемчужиной, ее заинтересованное участие в делах ЕАК[1248].

Описывая настроения пятидесятитысячной толпы, встречавшей Меерсон и ее спутников у синагоги в сентябре 1948 года, в день празднования еврейского Нового года, Голда Меир в книге мемуаров «Моя жизнь» отметила: «Евреи Москвы выразили свое глубокое стремление, свою потребность – участвовать в чуде создания еврейского государства»[1249]. Такие же чувства выражались и в ходе последующих многолюдных встреч, в том числе и на приеме у В. М. Молотова по случаю годовщины революции. Супруга советского министра иностранных дел поразила израильскую посланницу и дружеской беседой на идиш, и особенно фразой «Их бин а идише тохтер» («Я дочь еврейского народа»)[1250]. Открытая демонстрация таких чувств и потребностей самыми передовыми (по М. И. Калинину) борцами за Советский Союз оказалась, видимо, большой неожиданностью для Сталина. Расследование показало, что в манифестациях участвовали не только московские евреи, но и приехавшие из самых отдаленных местечек СССР. Создавалось представление о существовании в стране неформальной организации с хорошей системой оповещения и возможностями в короткий срок собрать в одном месте десятки тысяч человек. Организация к тому же явно ориентировалась на западный мир. Все это, конечно, не предвещало для нее ничего хорошего. Г. Меир была вряд ли далека от истины, написав в книге своих воспоминаний: «В январе 1949 года стало ясно, что русские евреи дорого заплатят за прием, который они нам оказали»[1251].

Советское руководство пыталось удержать Израиль в орбите своего влияния, помогая оружием (включая 25 трофейных «мессершмиттов»[1252]), а также беспрецедентным предложением переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тыс.) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. Такое предложение осенью 1948 года сделал советский представитель в Совете Безопасности ООН Д. З. Мануильский[1253]. Однако это не вызвало ожидаемой реакции. С переизбранием 7 ноября 1948 года Г. Трумэна Президентом США на второй срок и его заявлением о поддержке устремлений Израиля (его признание Соединенными Штатами де-юре, предоставление долгосрочного кредита), руководство СССР утратило надежду на достижение своих целей в этой стране, отпала необходимость и в уже запланированной поездке в Израиль делегации ЕАК[1254]. 25 января 1949 года к власти в Израиле пришло правительство, занявшее во внешней политике однозначно проамериканскую (а не просоветскую, как ожидалось по прогнозам ЕАК) позицию. Провал советской политики в отношении Израиля стал очевиден. В этих условиях обрели значимость не раз поступавшие ранее из высоких кабинетов ЦК и МГБ предложения о ликвидации ЕАК в связи с его «националистической деятельностью»[1255].

Еврейский «национализм», как и в случае с другими наказанными народами, было решено покарать. 20 ноября 1948 года