Политбюро ЦК постановило Еврейский антифашистский комитет «немедля распустить»[1256]. Вскоре были арестованы члены президиума и активисты ЕАК, в их числе поэты Д. Р. Бергельсон, Л. М. Квитко и П. Д. Маркиш; С. Л. Брегман, заместитель министра Госконтроля РСФСР; В. Л. Зускин, занявший пост Михоэлса в еврейском театре; И. С. Фефер, секретарь ЕАК; Б. А. Шимелиович, главный врач Центральной клинической больницы имени С. П. Боткина; академик Л. С. Штерн, руководительница Института физиологии Академии медицинских наук; И. С. Юзефович, научный сотрудник Института истории АН СССР. Аресту подверглись также С. А. Лозовский, отвечавший за работу ЕАК по линии государственных структур, и П. С. Жемчужина, жена Молотова, оказывавшая протекцию комитету. Всего по делу комитета было репрессировано 125 человек, из них 23 расстреляны, 6 умерли в ходе следствия, 90 отправлены в лагеря. Позже все они были реабилитированы. С «делом ЕАК» и провалом советской политики в отношении Израиля связывается смещение с высоких государственных постов в 1949 году В. М. Молотова, А. И. Микояна, Н. А. Булганина[1257].

В. С. Абакумов проявил медлительность в организации расследования «дела ЕАК»1146. (Оно завершено уже без его участия летом 1952 года[1258].) Появились подозрения, что делает он это намеренно. Такое предположение было высказано 2 июля 1951 года в письме следователя по особо важным делам МГБ СССР М. Д. Рюмина на имя Сталина. Письмо готовилось с помощью аппарата Маленкова. В нем утверждалось, что Абакумов сознательно тормозил расследование дела «еврейского националиста», врача Я. Г. Этингера, которое якобы позволяло получить сведения о масштабной вредительской деятельности врачей[1259].

Немедленно созданная постановлением Политбюро комиссия в составе Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, заместителя председателя Комиссии партийного контроля при ЦК партии М. Ф. Шкирятова, нового министра госбезопасности С. Д. Игнатьева должна была проверить изложенные Рюминым факты. Так зародилось «дело врачей-отравителей», якобы погубивших членов Политбюро А. С. Щербакова и А. А. Жданова, намеревавшихся извести других высших руководителей страны и привести к власти В. С. Абакумова с заговорщиками из руководимого им министерства. Правдоподобность существования заговора подкреплялась показаниями арестованного заместителя начальника следственной части по особо важным делам МГБ полковника Л. Л. Шварцмана, оговорившего многих своих коллег по репрессивному ведомству и признавшегося в самых невероятных собственных преступлениях, включая ярый еврейский национализм, организацию убийства Кирова, гомосексуализм, инцест. Последние – в явном расчете на то, что его сочтут сумасшедшим. Однако судебно-психиатрическая экспертиза признала Шварцмана вменяемым. Часть его показаний была признана настолько существенной, что дело Абакумова впредь именовалось делом Абакумова – Шварцмана. «Донос» Л. Ф. Тимашук, по недавним еще представлениям якобы давший толчок «делу врачей», в свете нынешних знаний о событиях 1952 – начала 1953 года никакого существенного значения не имел. Ее письма в МГБ и ЦК, в которых она отстаивала свой диагноз смертельного заболевания А. А. Жданова, как оказалось, – правильный, были использованы для дискредитации якобы не отреагировавших должным образом Н. С. Власика и А. Н. Поскребышева[1260].

Для Сталина версия о заговоре в МГБ могла быть большой находкой. Используя жупел еврейского национализма и сионизма, можно было окончательно вытеснить с вершин власти В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, А. М. Микояна, Л. М. Кагановича, А. А. Андреева и многих других деятелей, имевших родственные связи с еврейской средой.

Кадровые перестановки, оформленные после XIX съезда партии на пленуме ЦК КПСС 16 октября 1952 года, положили начало этому процессу. Если по решению предшествующего XVIII съезда в Политбюро было девять членов и два кандидата, а в секретариате четыре члена, то новый состав Президиума ЦК КПСС (такое новое название высшему органу партийной власти дал XIX съезд) включал 25 членов и 11 кандидатов, Секретариат – 10 человек[1261].

Новый ареопаг становился своего рода резервом для выдвижения на первый план новых реальных властителей взамен оттесняемых в задние ряды. На пленуме Сталин обрушился с резкой критикой на В. М. Молотова и А. И. Микояна, обвиняя их в нестойкости, трусости и капитулянтстве перед американским империализмом. Как грубая политическая ошибка было расценено предложение Молотова «передать Крым евреям», его стремление быть «адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым». Было принародно выражено политическое недоверие К. Е. Ворошилову. В образованном на пленуме, но непредусмотренном Уставом КПСС бюро Президиума ЦК, помимо Сталина первоначально значились только Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Первухин, Сабуров и Хрущев. Представительство «старой партийной гвардии» в ближайшем окружении Сталина заметно поубавилось.

«Ленинградское дело» – русское дело

В незримой для многих советских людей и бескомпромиссной борьбе наследников сталинской власти в послевоенные годы особое место занимает так называемое Ленинградское дело. Выдвиженцы Жданова, занимавшие прочные позиции в конце войны и даже упрочившие их в 1946–1947 гг., вскоре оказались в проигрыше. В немалой степени связано это было с событиями на международной арене. Их прогнозы в развитии международных отношений не оправдывались. Противоречия между социализмом и капитализмом проявились в большей мере, чем внутри ведущих капиталистических стран.

Решающим образом сказалась на судьбе А. А. Жданова и его выдвиженцев их готовность в большей мере, чем допускал Сталин, разыгрывать карту русского патриотизма вплоть до организационного укрепления позиций РСФСР. Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии П. С. Попков предлагал создать, по образцу других союзных республик, компартию России со штаб-квартирой в Ленинграде, перевести туда правительство России. Это сразу же было расценено как стремление обособить Ленинград и его парторганизацию по примеру Г. Е. Зиновьева.

Проигрыш «ленинградцев» явственно обозначился 1 июля 1948 года в связи с возвращением из опалы Г. М. Маленкова и назначением его на пост секретаря ЦК. Внезапная смерть А. А. Жданова 31 августа 1948 года ускорила разгром «ленинградцев». В январе 1949 года от обязанностей секретаря ЦК был освобожден А. А. Кузнецов, 7 марта из Политбюро вывели Н. А. Вознесенского. Падение «ленинградцев» еще больше ослабило позиции «старой гвардии» – Молотова, Микояна, Андреева, которые ориентировались на эту группу. 4 марта 1949 года Молотов утрачивает пост министра иностранных дел, а Микоян (связанный родственными отношениями с Кузнецовым) был освобожден от обязанностей министра внешней торговли. Смещение Молотова, остававшегося в сознании народных масс вторым лицом в государстве, фактически означало лишение его возможности наследовать высшую власть в стране в случае ухода от дел Сталина.

По свежим следам событий завесу секретности, скрывающую столкновения между группировками в высшем эшелоне власти в СССР, приоткрывал перешедший в 1954 году на Запад «агент советской секретной полиции», капитан МГБ Н. Е. Хохлов. В беседе в редакции журнала «Новости Америки и Мира» он утверждал, что именно претензиями на двойную лояльность (евреи часто считают себя не только гражданами страны, где они проживают, но и членами международного сионистского движения) обусловлена борьба с космополитизмом и перегруппировка сил в тогдашнем окружении Сталина. Жданов и его группа представлялись инициаторами борьбы против космополитов, а после его смерти «Берия и Абакумов немедленно организовали процесс в Ленинграде. Они говорили, что что в составе группы, обвинявшей евреев в космополитизме, не настоящие коммунисты, а “русские шовинисты”»[1262]. (Сталин, к примеру, полагал: «Вознесенский – великодержавный шовинист редкой степени»[1263].) Берия, Маленков и