Одежда близка к телу в буквальном смысле; одевание – это активная практика телесного воплощения (Entwistle, 2015). Таким образом, телесная практика одевания становится важным фактором в построении идентичности. Тело – не данность, но что-то, чему можно придать форму или нарядить для «представления (performance) идентичности» (Smelik, 2011). Таким образом, мода стала важным способом проявления индивидуальности во многих ее аспектах. Идентичность в этом смысле можно уподобить театральному действу в форме постоянной генеральной репетиции (Ibid.). Или, иными словами, наша идентичность «носима». Технологии действительно стали одним из основных факторов, влияющих на идентичность и изменяющих отношение к телу, а носимые технологии тем более – благодаря их близости к телу. Это не совсем ново, потому что люди всегда были тесно связаны с технологиями. Манфред Клайнс, ученый, запустивший в оборот термин «киборг» (1960), пишет: «Надев очки, Homo sapiens уже изменился» (Clynes, 1995: 49, курсив автора). Если это справедливо по отношению к простым очкам с линзами, представьте, насколько человеческое тело и личность меняются с очками Google; это новый «компьютерный шик» (Quinn, 2002: 97), который Диана фон Фюрстенберг ввела в моду в 2012 году. Через несколько десятилетий после того, как Клайнс придумал термин «киборг», Донна Харауэй выдвинула идею киборга как фигуры, которая типически воплощает текучую идентичность, поскольку она сделала «глубоко двусмысленным различие между естественным и искусственным, умом и телом, саморазвивающимся и выстраиваемым извне, как и многие другие разграничения, ранее применявшиеся к организмам и машинам» (Haraway, 1991 [1985]: 152; Харауэй, 2017: 16). Это особенно актуально для носимых устройств, поскольку они перестраивают и смещают границы между телом и технологиями. Как отмечают Фортунати, Кац и Риччини, «тело постоянно стирает границу между природой и техникой, превращая одно в другое» (Fortunati, Katz, Riccini, 2008: 216). Понимая идентичность как постоянно возобновляемую перформативную телесную практику, носимые технологии дают альтернативные и новые способы трансформации идентичностей. Исследуя телесные и сенсорные границы носителя, носимые технологии позволяют телу идентифицировать себя в умной одежде и благодаря ей.

Сегодня ряд дизайнеров (Хусейн Чалаян, Ирис ван Херпен, Полин ван Донген, Анук Випрехт, CuteCircuit, Сюзанна Ли, Olek, Хелен Стори и другие) экспериментируют с тем, как можно формировать те тела или представлять те идентичности, о которых мы даже не мечтали. Похоже, эти дизайнеры приняли призыв Харауэй близко к сердцу; они обращаются к «удовольствию от размывания границ» (Haraway, 1991 [1985]: 150; Харауэй, 2017: 11). Их футуристические дизайны размывают границы между искусством, модой, наукой и технологиями. Их объединяет не только скульптурный, технологический и ремесленный подход к одежде, но и увлечение растягиванием форм и очертаний человеческого тела и игрой с человеческой идентичностью.

Недавние исследования в области носимых технических устройств дают обзор технологий и их приложений (Mattila, 2006; Cho, 2010) либо описывают их развитие и ключевые фигуры (Quinn, 2002; 2010; Seymour, 2009; 2010). Однако на сегодняшний день лишь немногие исследования заняты критическим осмыслением социокультурных аспектов носимых технологий (Toussaint, Smelik, 2017). Поэтому, вместо того чтобы давать обзор того, что возможно в носимых технологиях, я бы хотела выделить некоторые основные характеристики, которые имеют отношение к постгуманизму: акцент на мастерстве, важность материальности и телесного воплощения, а также игра (interplay) идентичности.

Модные дизайнеры носимых технологий разделяют сильную симпатию к мастерству и практическое взаимодействие с материальностью текстиля и текстуры (Smelik, 2017). Новый акцент на мастерстве тесно связан с технологическим миром, в котором мы живем. Как пишет Ричард Сеннет, «техническое понимание порождается силой воображения» (Sennett, 2008: 10; Сеннет, 2018: 19). Ремесленнические качества, включенные в мастерство, помещают технологии нам под руки, делая мир высоких технологий более человечным и доступным. Хотя Сеннет считает, что продуктивное взаимодействие ремесленников с машинами невозможно или утопично (Ibid.: 118; Там же: 130), модельеры стремятся сочетать мастерство с технологиями; дело не в том, чтобы одно исключало другое – они идут рука об руку. Это отсылка к исходному греческому значению слова techne – искусство, мастерство, ремесло. Акцент на мастерстве указывает на возобновление интереса к материальности материи в мире развитых виртуальных технологий (Barrett, Bolt, 2012). В то время как модные дизайнеры в первую очередь обращают внимание на материальность текстиля и используемых технологий, их также интересует материальность кожи и тела человека (Rocamora, Smelik, 2016). Более того, они распространяют свое увлечение материей и материальностью на используемые ими технологии; они развили то, что Сеннет называет «материальной сознательностью» (Sennett, 2008: 119; Сеннет, 2018: 131).

Вопрос материальности здесь имеет первостепенное значение, поскольку в эпоху цифровых и виртуальных технологий материя ненадежна (Bennett, Joyce, 2010; Coole, Frost, 2010). Понятие материальности позволяет сосредоточиться на подлинной сути технологий и на том, как материальные тела связаны, зачастую непосредственно, с техническими объектами, улучшающими одежду, а также с идентичностями владельца. Нет никаких сомнений в том, что технологические инновации окажут глубокое влияние на смысл и связь одежды и моды. Если технологически усовершенствованная одежда сможет измерять температуру или параметры химических и физиологических процессов, ощущать движение и положение или обеспечивать самовыражение, она изменит не только отношение носителей к себе, но и общение с другими. Тот факт, что одежда носится на теле, указывает на необходимость учитывать материальность тела. Одна из текущих задач носимых технологий – вывести дизайны из лабораторий или с подиумов на улицы и в магазины. Только тогда технология станет «носимой». «Телесно воплощенный дизайн» (van Rompay, Hekkert, 2001) может помочь уделить этому больше внимания благодаря акценту на своей материальности, переживаниях физического тела, а также социальном и культурном контексте (Hummels and Lévy, 2013). Таким образом, носимые технологии должны обеспечить возможность интеграции тактильности и чувствительности тела в воплощенный дизайн (Smelik, Toussaint, van Dongen, 2016).

Носимые технологии расширяют возможности и функции моды как представления (performance) идентичности. Именно здесь футуристические замыслы «научной моды» (science fashion), как я предлагаю ее называть, позволят по-новому формировать и изменять постчеловеческие идентичности. Перемещаясь между искусством, модой, наукой и технологиями, модельеры экспериментируют со способами, которыми постчеловек может формировать свое тело или представлять свои идентичности. Ясно, что они выходят из зоны комфорта, спален и гардеробных, в мир фантазий, где получают удовольствие от размывания границ между человеком и киборгом, человеком и животным, а также смещают нечеткие границы между кожей и тканью, органическим и технологическим, материальным и цифровым. Постчеловеческая научная мода разделяет футуристическое мировоззрение, открывая горизонт за пределами традиционной моды. В своем общем увлечении расширением границ человеческого тела дизайнеры искушают владельца одежды вступить в игру идентичностей. Модельеры носимых технологий бросают вызов потенциальному пользователю, вовлекая его в активное участие