Джонни накинул полотенце на плечи.

— Анжело, не делай из мухи слона. У нас еще пробы у Старра, а ты знаешь этих докторов. Ничего не найдут, а все равно перестрахуются и заставят его сидеть внизу неделю-другую.

— Я в порядке, — вставил Томми. — Может, перегрелся или еще что.

— Разумеется, — Марио положил твердую уверенную руку ему на плечо. — Господи, Анжело, неужели ты не помнишь, что было со мной в прошлом сезоне? Каждый долбаный раз, когда я начинал третий кувырок, тело переставало слушаться, в глазах мутилось, и я сам не понимал, как оказывался в сетке. Хороший сон поможет ему лучше, чем полная больница докторов.

— Ох уж эти доктора, — неприязненно подхватил Джонни. — Помнишь болвана, который лечил Мэтту запястье? Классический перелом лучевой кости, шесть недель — вот что он сказал. И не поверил, когда Мэтт заявил, что все зажило.

Даже рентгену сначала не поверил. А я так скажу. Кто знает о мышцах и костях достаточно, чтобы летать, сразу понимает, в форме он или нет. Если Том говорит, что он в порядке — а на последней попытке он выглядел вполне нормально — значит надо его послушать и прекратить суетиться без повода.

Анжело не выглядел убежденным, но в конце концов пожал плечами.

— Ну ладно, как хотите.

Джонни наблюдал, как Томми пытается вдеть руку в рукав свитера.

— Потянул? Давай гляну.

Джонни развернул его, пробежался по спине твердыми пальцами.

— Плечо в порядке, — он задрал на Томми свитер и рубашку. — Синяков не видно.

Где болит? Размять спину?

— Не надо, все нормально.

— Пусть сделает, Том. Джонни в этом мастер, — сказал Марио.

— Спецуслуги без дополнительных расходов, — хмыкнул Джонни и добавил с нажимом: — На этой неделе нам меньше всего на свете надо, чтобы тебя схватило судорогой. Я такие штуки умею, вон Лисс хотя бы спроси.

Анжело, который, опустившись на колени, завязывал шнурки, криво усмехнулся.

— Да, Том, черт с ним, с сотрясением, если тебе так угодно, но ради бога, судороги — это не шутка.

Марио все еще принимал душ наверху, когда Джонни постучался в комнату.

Войдя, он жестом велел Томми снять рубашку и лечь на постель лицом вниз, а сам сел рядом и принялся разминать ему мышцы. Томми напрягся: он ненавидел, когда его трогали.

— Полегче, парень, ты твердый, как доска. Я ничего не смогу сделать, пока ты не расслабишься.

Пальцы Джонни массировали Томми шею, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Томми тщетно пытался следовать совету. Прикосновения не были неприятными, просто он боялся собственной непредвиденной реакции. Он привык видеть Джонни в трико, на аппарате, в раздевалке — за работой. Но

Джонни, раздетый до шортов, свежий после душа, с мокрыми волосами, пахнущими мылом, — это было совсем другое. Томми уткнулся пылающим лицом в подушку и отчаянно желал оказаться в Тимбукту.

— «Извращенец, — твердил он сам себе. — Гомик проклятый».

Вышел Марио, завернутый в полотенце, и подхватил свои штаны, брошенные в изножье кровати.

— Паренек заработал растяжение?

— Хммм, не думаю. Мышцы как будто в порядке. Здесь больно?

Джонни передвинул Томми в новое положение и принялся прощупывать середину спины. Он словно преодолевал отдельные слои мышцы, безошибочно выискивая болезненные точки.

— Ты прямо профессионал, — протянул наблюдающий за процессом Марио.

Джонни фыркнул.

— Я и есть. Две зимы работал тренером в фитнесс-клубе. Где я, по-твоему, набрался этих трюков? Старик-массажист меня многому научил. Тальк есть? Вот… так лучше, Том?

Томми дернулся.

— Да в чем дело? — удивился Джонни. — Ты, как кошка, нервный. Щекотно?

Марио выбрал именно этот момент, чтобы тронуть голую спину Томми кончиком пальца, и Томми подскочил, растолкав обоих локтями.

— Прекратите! — его голос сорвался на фальцет.

— Марио, убирайся, — приказал Джонни. — Ты меня нервируешь.

Парень взял одежду и послушно ушел, а Джонни выпрямился.

— Посиди минуту, Том. Я хочу покурить и кое-что тебе сказать. Вряд ли ты бы хотел, чтобы я говорил это при Марио. Сигарету?

Томми покосился на пачку и уставился в ковер.

— Нет, спасибо.

— Как хочешь. Послушай, Том, ты сплошной комок нервов. Считаешь, я не понимаю, что с тобой? Тебе, кстати, сколько лет? Пятнадцать?

— Шестнадцать.

Джонни мельком улыбнулся.

— Не думаю, что ты тут живешь затворником, но все-таки есть парочка вещей… Ты же не часто бываешь в бане или профессиональном тренажерном зале, правда?

Так и думал, что нет. Зато я бываю. Наверное, следует немного просветить тебя насчет… ага, вижу, ты понимаешь, о чем разговор.

Томми не осмеливался поднять глаз.

— Слушай сюда, — Джонни отложил сигарету. — Если тебя кто-то вот так обрабатывает, и ты ничего не чувствуешь внутри… — он сделал короткий, очень понятный жест, — то ты мертвый кусок мяса, вот и все. Это нормально. Я не гей, я не из тех парней, которые любят лапать за задницу симпатичных мальчиков. Это просто моя работа, я в ней хорош, и это ровным счетом ничего для меня не значит. А теперь, ради бога, расслабься и позволь мне тебя размять.

Чувствуя, как горят щеки, Томми перекатился на живот и уткнулся лицом в руки.

Он никак не мог взять в толк — то ли Джонни ничего не понял, то ли, напротив, понял все слишком хорошо.

Вечером накануне отъезда на зимнюю квартиру Цирка Старра Папаша Тони безжалостно прогнал все трюки. Затем Люсия тщательно осмотрела всех с ног до головы. Присматриваясь, она снова и снова ходила кругами. Щелкнула ножницами, отрезая особенно упрямую прядку, выбивающуюся из хохолка Томми; нахмурилась на обесцвеченную прядь в прическе Джонни и зачесала ее так, чтобы не было видно;