Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они решили обойтись без костюмов. Старр, бесспорное «Большое Шоу» циркового мира, щедро снабжал свои номера, так что Сантелли намеревались выйти в аккуратной рабочей одежде. Мужчины надели черные трико, поношенные достаточно, чтобы не выглядеть слишком новыми, и рубашки, которые Люсия мастерски подсинила до белизны. Лисс носила простой розовый купальник и трико. Томми смутно понимал, что вся эта нарочитая неброскость сама по себе является высшим проявлением умения выставить номер в лучшем свете.
За ужином ели мало. В конце трапезы Папаша Тони встал и окинул взглядом длинный стол.
— Я хочу сказать, — начал он, — чем бы ни обернулся завтрашний день, спасибо всем вам. Мы… снова семья. Когда-то нас было много, а теперь я вижу, что мы можем быть вместе, как всегда. Люсия, ты сделала… как это говорят? — он нахмурился, — все возможное и невозможное. Клэй, Барбара, вы слишком юны, чтобы быть с нами сейчас, но вы увидите, частью чего сможете стать. Я не хочу произносить речей. Я скажу одно. Сегодня я счастливый человек, очень счастливый человек. Долгие годы я не был так счастлив, а завтра все мои дети будут со мной. Все мои дети — сыновья, внуки… да, и внучки тоже, Элисса.
Поверь, я знаю, в некотором смысле тебе приходилось труднее всех. Я обращаюсь и к тем, кто влился в нашу семью только недавно. Стелла, — его взгляд с особенной нежностью остановился на бледной девушке в платье цвета пламени, — я хотел бы, чтобы ты была с нами завтра, чтобы Клео увидела тебя. И
ты, Томми. Потому что, когда я смотрю на тебя, когда я вижу, как Марио учит тебя, то снова вижу, как учил собственных сыновей, и я знаю, что есть кому придти после меня, кому передать традиции, кто сможет учить полетам, когда меня не станет.
— Такого не случится еще очень долго, — резко сказал Анжело. — Не говорите так, Папаша.
— Не говорить? — Папаша Тони посмотрел на Анжело и улыбнулся. — Возможно, ты прав. Но все-таки я скажу. Люди — и ты, и я — приходят и уходят. Но наше искусство — номер, семья — продолжается. Оно больше меня, больше всех нас, верно?
Папаша поднял бокал и церемонно выпил.
— Завтра, дети. Я горжусь вами сегодня и хочу гордиться вами завтра. Я не говорю о контракте — быть может, мы получим его, а может, и нет. Это удача и бизнес. Так или иначе, покажите себя с лучшей стороны, как делали это сегодня, и я буду гордиться вами, всеми вами, cari figli, cari fanciulli…
Томми увидел, как он моргнул и тяжело сглотнул.
— Tutu, tutti… В общем… я не хочу произносить речей, — торопливо завершил Папаша и сел.
Уже в комнате, перед отходом ко сну, Марио сказал:
— Как тебе Папаша Тони и его речь?
Говорил он небрежно, но Томми знал, что парень чувствует на самом деле, и ответил так, как ответил бы сам Марио, если бы не стыдился.
— Я чуть не разревелся.
— Ага, я тоже. Папаша этим живет. Он мог бы остаться с Фортунати, ну, ты понимаешь, когда Лу и Джо упали. Все равно бы был у них на афишах. Но предпочел бросить центральный манеж, чтобы вернуться потом целой семьей.
Гастролировал только с Анжело и Терри, потом прибавились Лисс и я, потом остались только я и Анжело, когда Лисс вышла замуж. Я буду молиться, чтобы завтра у нас получилось. Ради Папаши.
— Старр — очень важная птица. Они могли бы нанять любой воздушный номер в мире.
— Я знаю. Но мечтать не вредно, — Марио забрался в постель и сонно потянулся. — Хорошо, что он погонял нас после обеда, правда? А то я бы не уснул от волнения.
Томми проснулся от скрипа двери: в комнату без стука вошел Джонни. Марио приоткрыл глаза, но не шевелился.
— Кто там? Джок?
— Ага. Мило вы тут устроились.
Джонни был в старом банном халате. Он еще не брился, но из-за его светлой масти щетина была практически незаметна.
Марио потер глаза.
— Который час?
— Шесть с лишком, кажется. Видимо, становлюсь неуравновешенным — еле уснул и проснулся час назад. Совсем забыл, что ты здесь с мальчиком, — он присел на край кровати. — Вспоминал, как мы когда-то в туре… Помнишь?
Марио хихикнул.
— Лезь через меня, Везунчик, — велел он и приподнял одеяла.
Джонни скользнул в постель.
— Я правда совсем забыл про мальчика. Зато почти ожидал найти здесь Лисс. Она всегда к тебе приходила.
Марио слегка напряг челюсть.
— Лисс теперь большая девочка. И замужем.
— Все равно у нее, небось, тоже мандраж, у бедняжки. Помнишь, как каждый раз перед большой стоянкой или когда вводили новый трюк в номер, мы втроем забирались в одну кровать и обговаривали каждое движение? Все было нормально, пока мы были детьми, но, когда подросли, Люсия перестала это одобрять. Возможно, у нее была на то причина… Особенно из-за меня. Сестра там или не сестра, а Лисс чертовски симпатичная. А что насчет тебя, Мэтт?
— Заткнись. Нашел, о чем разговаривать. На самом деле Лу просто утверждала, что так мы только накручиваем друг друга еще больше.
— Ну да, — Джонни буквально излучал скептицизм. — В тот год я перестал ходить на исповедь. Чувствовал себя дураком, раз за разом повторяя, что имею неприличные мысли по отношению к собственной сестре. Но ты всегда был хорошим мальчиком, правда? Держу пари, ты до сих пор исповедуешься, верно, Мэтт?
— Либо ты сейчас замолкаешь, — сурово предупредил Марио, — либо вылетаешь отсюда.
— Эй, эй, полегче, — поспешно сказал Джонни. — Извини. Я не имел в виду… а, ладно, проехали. Просто был бы не против симпатичного плеча, чтобы на нем
