производственных кооперативах[1064]. Кроме того, женщины обучались новым навыкам, составляя теперь большинство среди квалифицированных специалистов низшего уровня, в особенности токарей, фрезеровщиков, револьверщиков, но были все еще слабо представлены в профессиях, требующих высокой квалификации: среди монтажников, механиков и электриков. Среди полуквалифицированных работников также преобладали женщины: они составляли 80 % всех стерженщиков в литейных цехах и более 80 % кладовщиков, сортировщиков, специалистов по контролю качества, а эти специальности нередко предполагали поднятие тяжестей. Женщины продолжали выполнять непропорционально значительную долю неквалифицированной работы, насчитывая более двух третей огромной армии неподготовленных, вспомогательных и подсобных рабочих в промышленности и 93 % уборщиц цехов[1065]. Правила, сформулированные в начале 1930‐х годов, ограничивали массу грузов, которые женщинам разрешалось поднимать за один раз, но поскольку в годы войны женщины заменяли мужчин на многих подсобных работах, требовавших тяжелого физического труда, эти ограничения часто игнорировали. Женщины, работавшие на производстве боеприпасов, регулярно поднимали и носили грузы массой 50 килограммов, а то и более, в текстильной промышленности – до 80 килограммов. Большинству женщин, как и многим мужчинам, трудно было справляться с такими нагрузками, а значит, они не могли выполнить норму, из‐за чего страдала их зарплата[1066].

Огромные потери на фронте в сочетании с неутешительной статистикой материнской смертности побудили государство уделить внимание заботе о женщинах и детях. К концу 1943 году правительство было серьезно обеспокоено грядущим демографическим кризисом, который сулили падающая рождаемость, растущее число мертворождений и выкидышей, а также высокая младенческая смертность. После долгих раздумий и дискуссий Верховный Совет СССР, чтобы повысить рождаемость и укрепить существующие семейные связи, в июле 1944 года принял новый закон о семье. На фронте у женщин завязывались отношения с женатыми мужчинами, чьи жены зачастую глубоко презирали этих женщин, понося их как «фронтовых шлюх». К тому же страшные военные потери резко сократили количество мужчин, с которыми женщины могли бы вступить в брак. Новый закон затруднял процесс развода и обязывал мужчин и женщин, имеющих менее двух детей, платить налог. А главное, он освобождал женатых мужчин от обязанности заботиться о детях, рожденных вне брака, и перекладывал эту обязанность на государство, таким образом поощрявшее женщин рожать детей вне зависимости от их семейного положения. Многодетные матери получали специальное пособие и удостаивались медали. Наркомздрав настоял на существенных поправках в области охраны материнства: продлил отпуск по уходу за ребенком, ограничил продолжительность рабочего дня и нагрузку в период беременности и кормления, обязал предприятия обеспечивать матерям дополнительное питание и присмотр за ребенком[1067].

Вплоть до 1944 года государство было озабочено прежде всего тем, сколько рабочего времени женщины теряют, чтобы сидеть с больными детьми, при этом директора предприятий, работники профсоюзов и органы здравоохранения мало задумывались о потребностях самих женщин. Только после введения нового закона о семье на заводах начали следить за здоровьем работниц. Руководители, вернувшись к довоенной практике, снова оборудовали предприятия «комнатами личной гигиены», где женщины могли прополоскать или сменить тряпки, используемые в период менструации. Возобновили и медосмотр, проходивший либо в таких комнатах, либо в специально отведенных для осмотра женщин помещениях. Хотя больше всего внимания уделяли беременным женщинам, врачи занимались и другими гинекологическими проблемами, в том числе лечили половые инфекции, грыжи, венерические заболевания, рак и аменорею – характерную для военного времени проблему, во многом способствовавшую падению рождаемости. Из-за недостатка питания и истончения жирового слоя у многих женщин прекратилась менструация. В 1944 году в Магнитогорске аменорею выявили у 40 % работниц одного из токарных цехов, и это заболевание, по всей видимости, было широко распространено[1068]. Новые меры, направленные на охрану здоровья, принимались прежде всего на оборонных заводах. И хотя на других предприятиях таких возможностей по-прежнему не хватало, а в сельской местности они и вовсе были практически недоступны, сотни тысяч работниц и жен рабочих, занятых на крупных промышленных предприятиях, наконец смогли получить элементарную медицинскую помощь.

В промышленных городах органы здравоохранения постоянно сталкивались с препятствиями из‐за дефицита, но прикладывали усилия, чтобы повысить уровень здравоохранения, по возможности заменяя недостающие медицинские ресурсы массовой мобилизацией. К концу 1943 года Наркомздрав назначил 370 000 «общественных санитарных инспекторов», в основном рядовых граждан и цеховых рабочих. Под руководством санитарных врачей и государственных санинспекторов эти недавно обученные инспекторы занимались просвещением в области гигиены и следили за соблюдением санитарных норм на рабочем месте и в заводских общежитиях. Они служили подкреплением немногочисленному и крайне перегруженному отряду санитарных врачей и инспекторов, образуя обширную группу людей, хорошо знакомых с правилами общественной гигиены и способных распространять эти знания среди широких слоев населения[1069]. Общественные санинспекторы мобилизовали местных жителей на уборку огромных куч мусора и человеческих экскрементов, скопившихся за время морозной зимы, а затем и лета и представлявших серьезную угрозу для здоровья. Медицинский персонал стал прикладывать еще больше усилий, чтобы выявить и изолировать носителей сыпного и брюшного тифа, дизентерии, прежде чем они заразят других и вспыхнет эпидемия. Разнообразные стратегии и инициативы, призванные предотвратить эпидемии, снизить младенческую смертность и остановить растущую смертность взрослого населения от заболеваний желудочно-кишечного тракта, начали внедрять с 1943 года. Кризис здравоохранения в военное время и катастрофическая нехватка врачей также привели к многократному увеличению числа тех, кто получал врачебную специальность. За 1941–1944 годы медицинские училища выпустили 57 300 врачей, что составило почти половину от числа тех, кто уже работал под эгидой Наркомздрава накануне войны. Подготовка новых врачей шла ускоренными темпами и после войны: к 1950 году число врачей, практиковавших в гражданских учреждениях, почти вдвое превышало аналогичный показатель на момент окончания войны[1070].

Проблема здравоохранения номер один: недоедание и дистрофия

В первые годы войны взрослые, как и дети, страдали от последствий эвакуации, тесноты и антисанитарии. В 1942 году смертность от острых желудочно-кишечных заболеваний и дизентерии резко возросла: только в городских районах они стали причиной каждой шестой смерти, то есть унесли жизни 116 000 человек от пяти лет и старше[1071]. В 1943 году, с окончанием эвакуации, смертность от заболеваний желудочно-кишечного тракта упала до предвоенных показателей и продолжала снижаться в 1944 году. Хотя в 1943 и 1944 годах санитарные условия в большинстве городов только ухудшались, положительный сдвиг произошел в результате энергичных действий работников системы здравоохранения, стремившихся усовершенствовать контроль, изолировать больных и строго следить за соблюдением мер по предотвращению эпидемий[1072]. Количество случаев желудочно-кишечных заболеваний удалось снизить, но рост смертности по другим причинам вскоре оттеснил это достижение на второй план. В отличие от младенческой смертности, заметно снизившейся после первых беспорядочных