в тело этого презренного негодяя, вы поймете, что я — более чем подходящий избранник для моего бога.

— Какой бог, такой и избранник! — процедил Кристоф. Он закрыл глаза и замер. Его губы начали медленно шевелиться. Он молился, и я знала, что его молитвы, хоть и звучали редко, но всегда достигали Небес.

— Эй! — крикнул Генри, взмахнув хлыстом. — Смотри или умрёшь!

Алая полоса пересекла грудь Кристофа, но он даже не вздрогнул.

— Бесполезно, — заметила я. — Он в трансе. Он не видит и не слышит ничего.

— Неважно! — Генри махнул рукой. — Начинай, жрец!

Киотит вышел вперёд и, подняв руки с длинными извивающимися как змеи пальцами, запел. Я вслушивалась в звук его голоса с недоумением. Слова, которые он произносил, были явно из чуждого ему языка. И они вовсе не вызывали во мне отвращения и страха, как должно быть при проявлении тёмной магии. Если заклинание нейтрально, то может… В следующий момент я увидела, как лёгкий дымок заструился над ковчегом. Жрец возвысил голос. В воздухе повисло напряжение. Я взглянула на Брая и увидела, что он шевельнулся. Он поднял голову и мутными глазами взглянул вниз. Дымок, вытянувшись в тонкую ленту, устремился к нему. Брай бесстрастно следил за ним, а потом и его губы шевельнулись. Он медленно и едва слышно произносил непонятные мне слова, которые я уже слышала в офисе Криги. Дымок коснулся его груди в районе солнечного сплетения. Брай вздрогнул и задохнулся, но спустя мгновение снова заговорил. Глядя на дымок, он всё чётче выговаривал слова, но они становились всё более непохожими на человеческую речь. Пение жреца почти заглушало его голос, но он, похоже, не обращал на это внимания. А вскоре его речитатив стал громче, и я вдруг почувствовала, что в зале что-то изменилось. Словно по нему пронёсся горячий ветер. Короткая вспышка на миг ослепила меня, и воцарилась тишина. Жрецы и Генри молча смотрели на снова застывшего в неподвижности Брая. Мне вдруг показалось, что он умер. Его кожа приобрела странный сероватый оттенок, но потом я поняла, что это свечение, просачивающееся сквозь его кожу. Он медленно поднял голову и на его застывшем как камень лице, вспыхнули глаза. Я готова была поклясться, что вижу, как голубые огни вспыхивают в его зрачках. Он посмотрел на стоявших внизу и вдруг запел.

Его голос странно переливался в абсолютной тишине. Он то вздымался ввысь неистово звенящей нотой, то опадал, разливаясь мягким скользящим речитативом. Слова звучали чётко, и при этом почти зримо сплетались в странную вязь. Со смятением я узнавала в его голосе, голос Фарги. Вернее, нет. Это был другой голос, может, не такой чистый и безупречный, но тоже глубокий и звонкий, и звучал он в том же диапазоне, что и голос Фарги. Ветер, несущийся по залу, начал закручиваться в центре зала в невидимый смерч. Он рвал на жрецах и людях их широкие одеяния. Они сбились в кучу, испуганно и восторженно глядя вверх, готовые пасть ниц перед своим божеством. Но это было вовсе не их божество.

Голос Брая зазвучал резко и гневно. Он словно бросал сверху проклятия на головы своих врагов. Он стиснул кулаки, и оковы на его руках и ногах рассыпались как разбитое стекло. Но он не упал. Он соскользнул с креста и медленно парил, раскинув руки как крылья.

Его голос всё чаще срывался на высокие, невыносимо резкие ноты. Он выбросил вперёд руку. Я уже знала этот жест, когда из его наручи вырывались импульсные разряды. Но сейчас на его запястьях ничего не было. Однако вокруг его пальцев зажглось голубое сияние, и тут же ослепительной стрелой ударило в ковчег. Тот раскололся, и из сломанного ящика вывалилась обугленная головешка. Ещё взмах рукой — и она рассыпалась пеплом. В испуге завизжал Генри Хулст, завывая бросились прочь жрецы, а Криги, расталкивая их, кинулся наутёк. Снова взмах — и Криги рухнул на пол замертво. Брай вскинул руки. Его глаза испускали ясный голубой свет. Его голос зазвучал на невообразимой хрустально чистой ноте, и над его головой что-то возникло. Я не видела ничего, но явно слышала хлопанье огромных мягких крыльев. Тёплый воздух нежно овевал мне лицо. Взмах — и мои браслеты рассыпались. Ещё один — и Кристоф сполз на пол со своего Креста, но тут же поднялся. На его теле не было ни царапины. Снова взмах — и наверху раздался скрежет. Тёмные трещины змеились по чёрному куполу. Взмах — и упавший сверху камень увлёк за собой Х-образный крест, который раскололся на тысячу осколков. И только тут я заметила, что Перевёрнутая Звезда на стене сияет трепетным голубым светом. Но вот она померкла, невидимые Крылья исчезли и Брай упал с высоты нескольких метров и неподвижно замер на полу.

Я бросилась к нему, Кристоф вскинул руку и повелительно крикнул: «Экскалибур!» Тут же раздался свист, и примчавшийся неизвестно откуда эфес лёг ему в ладонь.

Брай был холоден как лёд и бледен, словно из него выкачали всю кровь. На его теле не было ни царапины, но пульс был такой слабый, что я едва могла прощупать его.

— Где Хулст? — спросил Кристоф.

Мальчишка действительно смылся под шумок, и я понимала, что его нужно найти, но не могла оставить Брая. Он был сейчас главной моей заботой. Положив его голову себе на колени, я в отчаянии взглянула на мужа.

— Я должна помочь ему! Неужели ты не понимаешь! У него технократическое мышление. Я уверена, что он никогда не занимался биоэнергетикой всерьёз. Он может погибнуть! Ведь у него нет навыка восстанавливать баланс!

— Восстанавливать баланс? — воскликнул Кристоф. — После этого? — он указал на растрескавшийся купол и разрушенный ковчег. — Чем ты можешь ему помочь после такого перерасхода? Или ты думаешь, что Фарги, открыв ему секрет концентрации такой колоссальной энергии, не позаботился о том, как уберечь его от её последствий? Он же чародей! Может, самый сильный на планете!

— Но всё же… — растерянно пробормотала я, проводя пальцами по бледному лицу Брая.

— У тебя сердце матери, родная, — улыбнулся Кристоф. — Побудь с ним, а я найду этого купсу.

Он вышел. Я склонилась над Браем. Мне очень хотелось помочь ему, но я не знала как. Голосовые вибрации, сутры, психотренинг… Под видом обычной зарядки для голосовых связок Фарги научил его настоящим заклинаниям, обладающим огромной магической силой. Только Фарги мог